Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Ева и Фритьоф)

Теперь у капитана был козырь: «Нечего сказать, хорош вперед­смотрящий — медведя перед самым носом не видит».

Через несколько дней появился еще медведь. Теперь Фритьоф мог взять реванш. Он сам, капитан и один из матросов бросились за медведем, но у Фритьофа было преимущество, так как он был и гимнастических ботинках и в легкой шерстяной одежде, без куртки, и свободно прыгал со льдины на льдину. Внезапно он упал в воду, успев, однако, бросить ружье на льдину, и вскоре вска­рабкался на нее и сам. Фритьоф бросился дальше с удвоенной энергией. Медведь ушел за торос, Фритьоф — за ним. Но когда он выстрелил, медведь бросился наперерез, к воде, и пуля попала ему в лапу. Разводье было длинное, и Фритьоф, сделав большой прыжок, приземлился на льдину посреди разводья. Там он и стоял, с трудом удерживая равновесие, когда огромная морда зверя вынырнула у края льдины. Разъяренный медведь выбросил перед­ние лапы на льдину, казалось, сейчас он доберется до Фритьофа! Но у отца хватило самообладания выстрелить зверю в грудь. По­том он удерживал тушу зверя за уши, пока не подоспели ос­тальные.

Капитану понравилось, как вел себя Фритьоф. Он прогнал на­сквозь промокшего парня на корабль, переодеваться. Но там Фритьоф узнал, что заметили еще трех медведей и несколько матросов помчались за ними в погоню, и в чем был побежал следом. Остальные увидели и испугались, что он всех опере­дит, и поторопились прикончить одного зверя. Другой медведь бросился бежать прямо на Фритьофа, но, получив пулю в грудь, кинулся наутек. Внезапно медведь круто повернулся и бро­сился прямо на охотника. Фритьоф выстрелил ему в голову и убил наповал.

Но оставался еще один.

«И снова со льдины на льдину. Если попадались чересчур ши­рокие разводья и нельзя было перепрыгнуть, медведь пускался вплавь, и тогда я почти настигал его. Но пока я сам переплывал разводье, медведь уходил от меня».

Так они пробежали милю. Медведь стал петлять, а Фритьоф бежал напрямик. Наконец он приблизился к зверю на расстояние выстрела и убил его. У Фритьофа это был последний патрон.

После этой погони никто уже не смеялся над Фритьофом. «Да, он настоящий охотник на медведей,— сказал кто-то из парней.— Он пробыл в воде столько же, сколько на льду. Я ему говорю, заболеешь ведь. А он только показал на свою шерстяную одежду».

В периоды затишья Фритьоф занимался изучением подлед­ного мира. Он опускал на различную глубину свои сачки с мел­кими ячейками и поднимал множество крохотных животных, которых затем изучал под микроскопом. Он сам придумал об­вешать сачки крючками. Наградой было множество крупных креветок, похожих на маленьких омаров. Команда ожила — появилась хорошая еда. Капитан тотчас же выделил матроса на лов креветок, и теперь каждый день у команды был вкусный завтрак.

Лед давал богатую пищу для размышлений. Фритьоф обратил внимание на то, что на крупных льдинах имеется какой-то стран­ный налет, придающий льду сероватую окраску. Он решил, что этот налет берегового происхождения. Вопрос заключался только в том, была ли это пыль из воздуха или органические вещества. Позднейшие исследования показали, что этот налет имеет двоякое происхождение — и органическое, и неорганическое. Особый инте­рес представляли остатки микроскопических водорослей. Их на­считывалось шестнадцать видов. Двенадцать из них были известны только в морях Восточной Сибири. Отсюда Фритьоф Нансен за­ключил, что, очевидно, существует связь между Беринговым про­ливом и Гренландским морем. Это было еще одним подтвержде­нием гипотезы о дрейфе льда с востока на запад через Ледовитый океан. Эта гипотеза впоследствии легла в основу плана экспеди­ции на «Фраме».

Дрейфуя, «Викинг» приближался к берегам Гренландии. Вот уже до нее осталось каких-нибудь двадцать пять — тридцать миль. С бьющимся сердцем стоял Фритьоф на палубе и, глядя в бинокль, совершал мысленно путешествия по долинам и гребням гор. Если бы ему на несколько дней дали лодку, то он мог бы волоком тащить ее по льдам и переплывать в ней большие разводья. Но Крефтинг и слышать ничего не желал о подобном безумстве.

Наконец лед расступился, и команда вздохнула с облегчением. Теперь можно было возвращаться домой.

И вот уже «Викинг» идет по Христианияфьорду, вот уже видны знакомые горы, покрытые лесом. Фритьоф никогда не воспринимал родную природу с такой остротой, как теперь. Он радовался, что сможет опять бродить в лесах Нурмарка [50] Нурмарк — большая лесистая область, расположенная к северу от норвежской столицы. с ружьем и удочкой, а прежде всего тому, что снова увидит отца, братьев и сестер.

Но свидание с родными было коротким. Профессор Коллет предложил ему должность препаратора в Бергенском зоологиче­ском музее. Коллет предупредил руководство музея, что у Фрить-офа нет в этой области необходимой подготовки, но все-таки очень горячо его рекомендовал.

Фритьоф тотчас же согласился, но с тяжелым сердцем. Не­легко было ему расставаться со старым отцом, грустно было ду­мать, что уже не будет прежней привольной жизни. Отец не пытался удерживать сына. Коллет уже объяснил ему, что это очень удачное предложение, и он не хотел портить сыну будущее. Смирение и печаль были написаны на его лице. Фритьоф не очень понимал, почему. Берген ведь не край света. Может быть, долж­ность окажется не такой уж замечательной, и тогда он тотчас же вернется домой. Но, как ни странно, расставаться тяжело, хотя и манят новые надежды.

Фритьоф Нансен учился в Бергене и здесь же начал свою науч­ную деятельность. (4) Вверху: Слева: Ф. Нансен около 1882 года. Справа: Ф. Нансен работает с новым микроскопом в Бергене. Внизу: Сотрудники Бергенского музея (слева направо): д-р Йорген'Брюнсхорст, д-р Армауэр Хансен, Фритьоф Нансен, С. Т. Томассен, хранитель Джеймс Григ, хранитель А. Лоран, главный врач Даниельсен, купец Херман Фриеле. Впервые ему пришлось самостоятельно решать жизненные вопросы и строить планы на будущее. Условия жизни здесь были совершенно иные. Он был уроженцем Эстланна [51] Эстланн — крупный историко-географический район Южной Нор­вегии, охватывающий восточные склоны Скандинавских гор вплоть до границы со Швецией. , с дет­ства привык к лесам, к лыжным прогулкам в окрестностях Хри­стиании и никак не мог теперь привыкнуть к природе Вестланна с его бесснежными зимами.

Отношения с людьми у него складывались хорошие и на службе, в музее, и в доме священника Хольта, где он прожил все пять лет. Фритьоф считал Вильхельма Хольта и его жену фру Марию своими «приемными родителями», и хотя, живя в этом доме, он не отказывался от своих взглядов на религию, хозяева прекрасно уживались со своим постояльцем. (5) Фритьоф Нансен и его «приемные родители» Мария и Вильхельм Хольты. Хольты не были рев­ностными миссионерами и не стремились во что бы то ни стало обратить людей в свою веру. А если б и захотели, то Фритьоф за­дал бы им работку. В те годы он как раз переживал бунтарский период своего становления и с отчаянным упорством отстаивал свои взгляды на основные вопросы бытия.