Сказки темного леса

— Наверное, Костян уже приехал! — услышал я голос Крейзи. — Нам нужно к себе, в Лориен.

— Ну что же! — отозвался Трандуил. — Доброй дороги!

— Увидимся! — пробормотал я, поднимаясь на ноги. — До новых встреч! Мы отправились в обратный путь. При дневном свете побережье озера выглядело куда как лучше — сосновый бор, рассеченный на части языками вересковых пустошей, кое-где спускающимися к самой воде. По пути мы обменялись мнениями:

— Хороший мужик у них царем, — заявил я.

— Факт, — согласился Крейзи, — их величество квенту [15]сечет.

Когда мы пришли обратно к Лориному типи, то первым делом заметили Костяна — с мрачным видом он сидел у едва тлеющего костра.

— Утро доброе, — вежливо произнес Крейзи.

— Угу! — ответил Костян. — Только не для всех!

Он откинулся на бревне и рассказал нам, что случилось с ним по дороге. Оказывается, уже на выходе из электрички он начал пить водку, а чуть позже заполировал все это дело пивком. Неподалеку от Большого Красноперского Костя повстречал какого-то заезжего грибника — тот завтракал бутербродами, расположившись у поворота на полигон. Костя попросил его поделиться закуской, но мужик ему отказал. Тут Костя снова предложил ему поделиться, но мужик взбеленился и послал его на хуй. Тогда Костян подобрал толстую палку и несколько раз огрел ею сидящего у обочины мужика. Воспользовавшись возникшим замешательством, Костян подхватил с земли сверток с бутербродами, отбежал в сторону и был таков.

— Вот ведь сука! — объяснил нам своё поведение Костя, доставая бутерброды из пропитавшегося жиром газетного свертка. — Нарушает закон тайги, едой не делится! Вот я…

— Охуенный поступок! — поддержал Костяна Джеф. — Смотри — и с селедкой, и с огурцами.

— И с колбасой! — показал Костян. — Повезло!

— А есть у тебя… — с надеждой спросил я, но Костян предупредил мой вопрос, достав из рюкзака пол-литровую бутылку водки.

— Конечно, есть! Мы достали кружки, разлили водку и уселись вокруг костра.

— Ну, с добрым утром! — предложил я.

— За приезд! — согласился Костян, но нам даже выпить спокойно не дали.

— Вы эльфы из Лориена? — раздался пронзительный, трескучий голос у нас за спиной. Я повернулся, и перед моим взглядом предстал среднего роста мужик, замотанный в обрывки темно-синей занавески. Он кутался в неё так плотно, что из-под неё виднелись лишь мятые серые брюки и короткие резиновые сапоги, а над нею — грязная, неухоженная борода. Эта борода в буквальном смысле потрясла наше воображение. Потом, вспоминая её, мы подолгу спорили: действительно ли в ней застряли окурки, или между засохшими соплями сиротливо ютились только одинокие остатки макарон.

— Меня зовут Эрик, — при этих словах борода немного разошлась, пропуская наружу трескучее сипение.

Мы сидели молча, продолжая сосредоточенно разглядывать странного незнакомца. За гигантской бородой виднелось сморщенное лицо, укутанное жидкими прядями немытых волос. А в глазах, прячущихся за квадратными стеклами, читались надменность и самодовольное ожидание. Это не слишком вязалось с общим впечатлением — в остальном Эрик походил на выжившего из ума бомжа, с ног до головы завернутого в синюю занавеску.

— Это что за чмо? — тихо спросил Костян, еще не полностью оправившийся от случая с бутербродами. Но уже в следующую секунду он собрался с силами и возвысил голос.

— Ну-ка ты, иди отсюда на хуй!

— Я Эрик! — снова послышалось из-под бороды. — И собираюсь дать вам наставления в искусстве отыгрыша ваших ролей. Сам я играю роль назгула. Это значит, что мне придется много кричать, а когда назгул кричит — это внушает людям ужас.

Эрик собрался с силами, приложил руки к груди и сделал лицо, которое сам он, видимо, полагал страшным. Потом его борода снова чуть-чуть разошлась и послышался тонкий, скрипучий звук, отдаленно напоминающий вопль кошки, которой наступили на хвост.

— Аш назг, — пискляво взвыл Эрик, в упор глядя на нас.

Весь этот кошмар — голос Эрика, выражение его лица и встопорщенная борода — оказался превыше слабых сил нашего разума. Это напоминало истерику: мы смеялись и никак не могли остановиться. Вроде бы всё, ты уже успокоился, но нет — одного взгляда на бескрайнее пространство бороды хватало, чтобы та же истерика случилась опять.

— Попробуйте крикнуть сами! — рассердился Эрик. — Вот попробуйте!

— Хорошо, — согласился Крейзи. — Сейчас попробуем. Мы собрались с силами, выпили по стопке и встали напротив Эрика.

— Ну, — сказал Эрик, — давайте! Только вы должны кричать на эльфийском.

— Ладно, только сначала я попробую крикнуть один, — ответил Крейзи.

Он подмигнул нам и приготовился кричать. Мы с Костяном в это время обошли Эрика и встали у него по бокам, немного позади.

— A Elbereth! — крикнул Крейзи, и, по-моему, хорошо крикнул.

Но на лице Эрика мы заранее прочли так называемое “предварительное неодобрение”. Поэтому, как только он открыл рот, еще один крик, разящий, как предвечный свет Амана, ворвался ему сразу в оба уха. Такой звук рождается сначала в животе, потом выходит из глотки, раздирая её и только тогда, свободный и немилосердный, расходится над местностью, порождая множественное грозное эхо.

— GILTHONIE-E-EL! — заорали мы с Костяном Эрику в оба уха, так, как привыкли кричать на концертах — не жалея глотки, изо всех сил.

Этот крик сразил Эрика. Подпрыгнув на месте, он закрутился волчком и, прежде, чем сумел что-либо осознать, оказался в нескольких метрах от нас, согнувшись и прижимая руки к ушам.

— Имя Владычицы непереносимо для прислужников тьмы, — важно сказал Крейзи, показывая на Эрика пальцем. — И это подлинное тому подтверждение!

Эрику, видимо, показалось достаточно таких объяснений. Он завернулся поплотнее в свою занавеску, выпятил грудь так, чтобы мы видели, и пошел прочь. Всем своим видом он старался показать: до полной победы над ним еще далеко!

— Мы еще встретимся! — бросил он через плечо, отойдя от костра на пару метров.

— Будем ждать, — крикнул я ему вслед, а меня поддержал Крейзи: — C нетерпением!

Сезон [16]девяносто четвертого начался для нас, как обычно, Первомаем. Ради поддержания традиции отмечать его решили в Лужских лесах, на берегах реки Ящеры. Установилось и традиционное название — Первомай под Лугой стали называть “Альтернативой” [17]. В этот раз нас собралась приличная банда, к которой присоединились наши новые знакомые — Лёлик, известный как Рыжий Волк, и его сотоварищи Альбо и Трейс. У нашей совместной поездки была своя предыстория.