Сказки темного леса

Расположившись на траве, мы слушали речи проснувшегося Фери. Ему мало что запомнилось из событий вчерашнего дня — да и насчет того, что он все-таки помнил, Фери имел искаженное представление. Например, он хорошо запомнил пришедшее по нашу душу ополчение, но совсем не помнил, чтобы в его “обуздании” участвовал кто-нибудь, кроме него самого. Естественно, что Фери хотел поведать товарищам о своем подвиге. А поскольку проснулся он еще порядочно пьяным, то все, что он нес, казалось ему совершенно естественным. Похоже было, что он без всякой критики пересказывает нам, как он чувствовал себя вчера, когда под стены Видессы подошло “то самое войско”.

— Секите, пацаны, — толковал Фери, с важным видом расположившись возле костра, — какая вчера была тема! Пока вы хуй знает где были, мастера прислали против нас целую армию. Там была куча людей, и все с дубинами и топорами!

— Да ну? — в притворном ужасе вскричали мы. — И что же?!

— Я пошел их встречать, — при этих словах Фери встал и двинулся по стоянке, показывая, как смело он шел, — и говорю им: “Козлы и пидоры, убирайтесь отсюда вон!” И вот так вот на них посмотрел!

Тут Фери глянул на нас, и на секунду лицо его сделалось таким же, что и вчера — темным и страшным. Убедившись, что мы поняли, как именно “он на них посмотрел”, Фери со значением продолжал:

— И знаете что?! Никто из них не выдержал моего взгляда!

— Да ну? — пуще прежнего “удивились” мы. — Так уж и никто?

— Они под взглядом моим прогибались! — авторитетно заверил нас Фери. — Так я один всех и разогнал!

Разубеждать его мы не стали. Теперь, когда наши дела здесь были закончены, пришла пора потихонечку собираться в путь: часть наших товарищей уезжала сегодня в Питер, Маклауд с Дурманом намеревались отправиться во Псков, а остальных ждал подмосковный игровой полигон в районе Хотьково.

По слухам, нынче вечером там должна была стартовать игра “Ангмарские Войны”, которую делают люди, совсем непохожие на ссыкливую свору Ленского. И мы верили, что несколько парней из Лодейного Поля найдут там понимание и смогут наконец-то хоть во что-нибудь поиграть.

Поэтому мы с легким сердцем собирались в дорогу: день еще не перевалил за середину, как мы закинули на плечи рюкзаки, перешли вброд ручей и двинулись через бескрайние, простирающиеся в солнечную даль поля. И если чьи-то глаза провожали нас настороженным взглядом, то не слишком долго. Вскоре наши фигуры скрылись в переменчивом мареве, едва заметными точками мигнули у самого горизонта, а затем и вовсе исчезли — из виду, со страниц книги и из этой истории.

На востоке верят, что сказки подобны звездам, а люди — драгоценным камням, обладающим свойством долгие годы сохранять в себе их возвышенный свет. Запечатленные в зеркале памяти, сказки становятся постоянными спутниками человека — столь же привычными, как и его собственная тень. Среди других книг сказки занимают особенное положение. Они — та самая влага, что орошает в юности росток еще неокрепшего разума, они — почва, в которой укореняется рвущееся вверх древо человеческих представлений. Они разносятся по ветру, подобно пыльце или семенам, и расцветают в умах людей сияющими огненными лепестками.

У каждого народа и времени свои сказки. В славянских катятся с плахи отсеченные топорами головы, в румынских людей весело водружают на колья, в арабских топят, в монгольских — разрывают на части лошадьми. Кровь течет рекой, и даже детские сказки несвободны от седого призрака смерти. Щелкунчик рубит в капусту Мышиного Короля, Балда щелчком убивает Попа, Золотой Петушок клюет до смерти узурпатора Додона. А бывают и такие сказки, где гора трупов громоздится прямо-таки над каждым абзацем:

“…налетел тут на них Илья Муромец и давай мечом рубить, копьем колоть да конем топтать. С утра и до ночи бил поганых — порубил многие сотни, а еще больше в реке утопил. Вышла та река из берегов от крови поганой, запрудили тела вражьи бег быстрых вод…”

Оттого особенно ценятся сказки добрые и веселые, где если и течет кровь — то в меру, а бьют хоть и больно, но все же не до смерти. И пусть водка разливается в них бушующим морем, а с пахнущих дымом страниц зубоскалят наркотики — не велика беда. Ведь наркотики и водка — это зло, а злу в сказках всегда отводится видное место. Без него, если на то пошло, и сказок бы не было.

Представьте, что кто-нибудь станет укорять сказителя — для чего же ты, падла, толкуешь про монголо-татарское иго? Не знаешь разве, что это — великое зло?! Ты про добро говори, паскуда, про одно только добро! Если послушаться, сказка выйдет навроде вот этой:

“Растил Микула Селянинович хлеб… Дело это было доброе, хорошее дело. Ты то, сынок, наверно и не знаешь, как это здорово — хлебушек растить? Чтобы его всем, сынуля, хватило… Так вот растил Микула Селянинович хлеб, растил… покуда весь этим хлебом не зарос!”

Ну хорошо, скажут люди, уговорили — никак без зла. А без добра, значит, можно? Где в ваших сказках добро-то?! Что на это сказать: упрямого не переспоришь, немого не разговоришь, до глухого не докричишься. А черствого не развеселишь!

Проверьте себя: если смех был вашим спутником, когда вы путешествовали по страницам этой книги — значит, вы сумели прочесть ее правильно, не допустив ни одной трагической ошибки. Не представляли себя на месте “обиженных”, не терзались чужой болью и страхом, не травили душу ядом сочувствия к недостойным. Не отворачивались, не морщили нос и не искали зла там, где его никогда не было.

Впрочем, по первости далеко не все наши истории могли показаться вам достаточно смешными. Ничего. Водку тоже бывает трудно пить в первый раз, кажется — какая жуткая гадость, и зачем только ее пьют? Но она согревает сердца, и во второй раз на неё смотрят уже благосклоннее. А через некоторое время кое-кого от нее и за уши не оторвать. Со сказками то же: если вы вернетесь на эти страницы еще раз, то почувствуете, что ваша оценка ситуации несколько изменилась. Это и есть подлинное эльфийское волшебство — разлитая меж страниц незримая краска, которая проникает под кожу, потихоньку окрашивая наши помыслы в самый лучший, в самый восхитительный цвет. Каждому нужна своя доза этого вещества: кому-то хватит одного раза, кто-то перекроется с половинки, а кому-то и трех раз покажется мало.

В конце концов сказки сделают свою работу — исподволь и незаметно, но все-таки сделают. Они — словно расходящаяся в воде соль, придающая раствору совершенно новые свойства. Кто знает, какими кристаллами она выпадет, какой осадок впоследствии даст? Но это — в будущем, а пока выслушайте одну поучительную историю.