Семен Резник - Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

С. А. Саркисов (1895–1971) — нейроморфолог и нейрофизиолог, директор института мозга, академик АМН. Помимо научной деятельности был известен как активный борец против «извращений буржуазной науки». После ареста В. В. Парина стал академиком‐секретарем АМН.

Н. Г. Клюева (1898–1971) — член‐корреспондент АМН, микробиолог и иммунолог. И. Г. Роскин (1892–1964) — профессор МГУ, протозоолог и цитолог. С начала 1930‐х годов Роскин изучал воздействие токсинов, выделяемых микробом Trypanosoma cruzi, на раковые клетки и получил интересные результаты. После знакомства с Клюевой в 1939 году началась их совместная работа над созданием противоракового препарата КР (круцин). Работа прервалась с началом войны и была возобновлена в 1944 г. К 1946 году, по мнению исследователей, появились реальные надежды на создание лекарства против рака, но для этого требовалось значительно увеличить масштаб работы, что было невозможно без серьезной государственной поддержки.

Согласно архивным исследованиям В. Д. Есакова и Е. С. Левиной, письмо, о котором говорит Ф. Г. Кротков, было адресовано не Сталину, а А. А. Жданову, причем автором письма были не сами создатели препарата КР, а их близкий знакомый В. Н. Викторов. В 1930‐е, когда Жданов был секретарем Нижегородского крайкома партии, Викторов имел с ним контакты, так как возглавлял губздравотдел, потому и вызвался написать это письмо. Жданов доложил о нем Сталину, после чего все делалось по личным указаниям и под контролем вождя. В комиссию, созданную по указанию Сталина, входили А. А. Жданов, К. Е. Ворошилов, И. Ягодкин (представитель Комиссии партийного контроля ЦК партии), А. П. Волков (сотрудник Министерства госбезопасности). Похоже, что последние двое, лишь молча присутствовали при «расследовании», потому Ф. Г. Кротков их не запомнил.

Доктор Роберт Лесли был распорядительным директором Американо‐Советского медицинского общества. Вместе с председателем общества Стюартом Маддом он летом 1946 года был в СССР. Они посетили лабораторию Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина. Их интерес к «препарату КР» был подогрет сенсационными сообщениями советской, а затем и американской прессы.

Журналистка Анна Михайловна Григорьева:

Я начинала журналистскую работу в конце 20‐х годов, работала с Ильфом, помню, мы обрабатывали вместе письма читателей. Потом я работала в «Комсомольской правде». Когда арестовали первого секретаря ЦК ВЛКСМ Косарева [108] Косарев Александр Васильевич (1903–1939) — Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, снят с поста в ноябре 1938 г., арестован 1 декабря, расстрелян 23 февраля 1939 г. Посмертно реабилитирован. , я думала: «может быть, я не все знаю, в душу ведь человеку не влезешь, держался он всегда как честный советский человек, но кто знает, что там у него внутри». Но вот стали брать ребят из газеты, которых я хорошо знала много лет. В одной комнате сидели, о чем только ни говорили и ни спорили. Арестовали одного, другого, среди них парня, который был куда правовернее как комсомолец и коммунист меня самой. Я стала думать: «если таких людей берут, то в любой момент могут придти и за мной».

Брали обычно дома по вечерам или на работе утром. И вот идешь домой, звонишь в дверь и думаешь: «Ну, кто сегодня откроет, свои или — они ? Ага, свои, значит сегодня не возьмут, можно ложиться спасть». (Из редакции обычно возвращались глубокой ночью). А утром приходишь на работу и первым делом оглядываешь комнату — не ждут ли люди оттуда . Нет, не ждут, значит, сегодня уже не придут можно спокойно работать. Вот так и жили. Меня не арестовали, но из газеты пришлось уйти. Куда идти не знаю, а тут встречаю знакомого: иди к нам в ТАСС. Так я стала работать в ТАСС. В мою обязанность входило освещать все самое важное и новое в советской медицинской науке. Поэтому я держала постоянную связь с Париным, когда он работал еще в наркомате и с первого дня основания АМН.

Контакт с Париным у меня был хороший, как и со всей академией. Сейчас академия насчитывает уже большую историю, недавно была 39‐я сессия. Меня кто‐то спросил: «Сколько же сессий вы, Анна Михайловна, посетили?», а я ответила: «Для меня это сороковая сессия, потому что я присутствовала еще на самой первой, учредительной, которая не вошла в счет официальных сессий».

Николай Николаевич Блохин [109] Блохин Н. Н. (1912–1993) — академик, президент АМН СССР с 1960 по 1968 и с 1977 по 1987 г., онколог. имел обыкновение шутить:

— Ну вот, Анна Михайловна пришла, можно открывать заседание.

Это потому, что я присутствовала на всех заседаниях Президиума — более исправно, чем иные члены президиума.

Однако наиболее тесный контакт у меня был с Василием Васильевичем Париным, во‐первых, потому что он был академиком‐секретарем, а, во‐вторых, из‐за его некоторых личных качеств, облегчавших общение с ним. Какой бы пост он ни занимал, у него не было никогда желания подчеркнуть свое превосходство, блеснуть своими знаниями. Он всегда был прост и предельно деловит, люди к нему приходили с открытой душой, он к каждому был внимателен, предупредителен, держался как равный с равным, как товарищ по работе. У людей, достигших высокого положения в науке, мы нередко замечаем эдакое самодовольное барство. У Парина ничего этого не было не только потому, что он, как высокоинтеллигентный человек, умел держать себя с людьми, но этого просто не было в его натуре. Я хорошо помню одно из открытых заседаний Президиума, на котором делала доклад Клюева. Кроме меня из журналистов на нем присутствовал Финн из «Известий» [110] Финн Константин Яковлевич (1904–1975) — прозаик, драматург, журналист. В годы войны и несколько лет после войны был корреспондентом «Известий». и еще ктото. Когда доклад был закончен, я сказала коллегам, что, вероятно, эта информация секретная, надо получить разрешение, прежде чем ее печатать. Но Финн на это сказал:

— Я ничего не знаю, официального запрета не было, поэтому все, о чем слышал, завтра будет в газете.

Сразу после доклада мы подошли к Клюевой и попросили дать разъяснения, необходимые для широкой печати. Но она сослалась на усталость и переадресовала нас к профессору Льву Григорьевичу Веберу, который очень охотно и подробно нам все разъяснил. Это заседание было 13 марта 1946 г.

Я дала по ТАССу очень сдержанную информацию, а Финн выступил в «Известиях». Потом появился большой материал Финна в «Огоньке» с фотографиями Клюевой и Роскина. К Клюевой и Роскину нахлынули иностранные корреспонденты, все это было очень необычно по тому времени. Этот материал привлек внимание американского посла Смита. Клюева звонила министру здравоохранения Митереву: как быть с послом Смитом, принимать его или нет? Митерев в раздражении нагрубил ей, но ни «да», ни «нет» не сказал, то есть не запретил принять посла и все ему показать. Это было осенью 1946 года.