Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

За пару месяцев до освобождения Капезиусу уже было известно, что денацификационная дивизия союзников передала власть в руки немцев. Закон «Об освобождении от национал-социализма и милитаризма», вступавший в силу весной, породил огромный поток бюрократии, и, соответственно, большой застой. Все немцы были обязаны заполнить бланки прописки ( Meldebogen ), обтекаемую двухстраничную анкету, намного более приятную, чем Frageboden . Более пятисот новых трибуналов, называемых Spruchkammer (состав суда), взяли на работу свыше 22 тыс. немцев. В Германии были учреждены новые подразделения, так называемые Министерства политического освобождения. Тем временем, недавно назначенным прокурорам приходилось прочесывать сотни тысяч документов, разбирать одно дело за другим, относя каждое к одной из пяти категорий: «Серьезные правонарушители» получали смертельный приговор; «Правонарушители и нажившиеся» могли получить 10 лет заключения; «Мелкие правонарушители» получали условные сроки и запрет на выезд; «Последователи» были оштрафованы, некоторые лишались политических прав. Наконец, «Освобожденные от ответственности» не оказывались под санкциями, но получали важные «Сертификаты денацификации», которые позволяли им вернуться к нормальной жизни в Западной Германии.

К сожалению, хоть это и было неизбежно, некоторые немцы, управляющие новыми трибуналами были государственными служащими в Третьем рейхе. У союзников не было выбора, поскольку к началу 1946 года нетронутыми оставались почти миллион кейсов. Чтобы ускорить застывший процесс, некоторые бывшие нацисты были поставлены принимать решение, достойны ли денацификации их земляки.

На протяжении всего года издавались законы с целью уменьшить количество активных дел. Во-первых, все рожденные после 1 января 1919 года (кому на момент окончания войны было меньше 26 лет), автоматически освобождались от ответственности. Инвалиды получали амнистию. Последним исключением стали все, зарабатывающие меньше 3600 рейхсмарок в год при нацистском режиме. Поскольку Капезиус не относился ни к одной из этих групп, он был вынужден приступить к официальному процессу денацификации.

Четвертого июня 1946 года, через 10 дней после освобождения, Капезиус заполнил Meldebogen . Это был первый шаг на пути к полноценному слушанию. В трех пунктах он солгал; ответил, что не был частью Ваффен-СС или какой-либо нацистской организации. А что касается проведенного в Освенциме времени, он утверждал, что был не там, а служил «военным чиновником» в берлинском медицинском штабе [283] Meldebogen, Штутгарт, 4 июня 1946 года, 2 страницы, из архива Баден-Вюртемберга. . В его военной книжке есть запись от 16 августа 1943 года: «Назначен на замену солдата, переведен в Zentralsanitätslager (центральный медицинский лагерь) для медиков СС и полицию Берлин-Лихтенберга». Хотя ему не пришлось предъявлять подтверждающую документацию, Капезиус был готов это сделать [284] Там же. .

Ложь аптекаря совершенно не удивляет. Всем было известно, что у трибунала денацификации дел было невпроворот. Это, по мнению Капезиуса, означало, что они физически не смогут перепроверить получаемую информацию. И он знал, что придется представлять собственные интересы в суде. Находясь в заключении у англичан, он услышал много полезного от тюремных адвокатов. Заключенные приходили и уходили, принося с собой последние новости о работе адвокатов, пытающихся обобщить лучшие аргументы по денацификации.

Вооруженный этой информацией, Капезиус связался с бывшими коллегами с просьбой отправить письма, которые он мог бы использовать в защите собственных интересов в суде. Эти письма, целью которых было выставить кого-то в лучшем свете, были настолько распространены в Германии, что получили специальное название: Persilschein , в честь популярного в Германии стирального порошка ( Persil ), слово буквально переводится как «персиловый билет». Это показывало, как эти письма могли очистить человека от любых ассоциаций с нацистами. Чтобы получить Persilscheins , Капезиус написал всем и каждому, от своего румынского пастора, до начальников Farben / Bayer [285] Для примера см. письма в поддержку Виктора Капезиуса в процессе денацификации, 30–39 Spruchkammer, 37/40644 в: Sachen, «Capesius, Viktor», Landesarchiv Baden-Württemberg. .

Более того, ему было прекрасно известно, что фальшивые Persilscheins были популярным товаром на черном рынке. Подпольные брокеры продавали хвалебные письма с подписями, их цена варьировала в зависимости от того, насколько серьезны обвинения. Продавались даже фальшивые сертификаты денацификации для тех, кто хотел обойти Spruchkammer стороной, и был готов рискнуть, надеясь, что никто никогда не усомнится в подлинности их документов. Капезиусу рисковать не хотелось. Возможно, этот вариант устраивал технократа низкого уровня или солдата, который торопился вернуться к простой работе в немецкой провинции. Но Капезиус был профессионалом, он хотел возобновить работу фармацевтом. Он надеялся, что золото, украденное в Освенциме, однажды позволит ему открыть собственную аптеку. Но было очевидно, что этого не произойдет, пока он не будет официально прощен. В любом случае, он не мог бы жить спокойно, зная, что его в любой момент могут разоблачить. Он не хотел жить в Германии в постоянном стрессе, мечтал вернуться к жене и дочкам.

В следующем месяце, июле, Капезиус навестил Штоффелей в баварском городке Бад-Тёльце; они не виделись с окончания войны [286] Капезиус пишет Штоффелям о себе в третьем лице, цитируется в: Schlesak, The Druggist of Auschwitz, 139. . Он жаловался на ограничения, повешенные на него из-за службы в Ваффен-СС, и на Spruchkammer , называя его долгим и вообще ненужным. Капезиус поделился со Штоффелями надеждой, что процесс денацификации пройдет быстро, поэтому уже отправил документы в Технический университет Штутгарта, чтобы изучать там электротехнику [287] Presentation of the case against the defendants by the prosecutor Joachim Kügler, Frankfurt Auschwitz Trial, Mulka et al, 4 Ks 2/63, Landgericht Frankfurt am Main, May 13, 1965. .

Однако его жалобы на денацификацию летом отошли на второй план. Во время поездки в Мюнхен 21 августа один поляк, переживший Холокост, Леон Чекальский, узнал Капезиуса на центральном вокзале [288] «War Crimes Central Suspect and Witness Enclosure», Headquarters, Civilian Internment Enclosure, APO 205, US Army, December 20, 1946, Dossier 76950, May 17, 1951, Subject, «Capesius, Victor Ernst», рассекречено по запросу автора 1 апреля 2016 года, NARA. . Чекальский был политзаключенным в Освенциме. Он, заключенный 2955, прибыл в лагерь в августе 1940 года и работал цирюльником. Проведя там несколько лет, Чекальский с легкостью мог опознать бо́льшую часть служивших эсэсовцев, хоть и не зная, в каких именно поступках они виновны. Заметив Капезиуса, Чекальский подбежал поближе убедиться, что ему не показалось. Утвердившись в своей правоте, он обратился к американскому полицейскому (вся южная Германия находилась в американской оккупации) [289] The Auschwitz Trial. Tape Recordings, Protocols and documents on the DVD-ROM, from the collection of The Fritz Bauer Institute, Direct Media Publishing GmbH, 2nd revised edition, Berlin 2005, S. 3535. . В тот же день Капезиуса задержали и сообщили об этом в штаб Корпуса контрразведки США в Мюнхене [290] «War Crimes Central Suspect and Witness Enclosure», Headquarters, Civilian Internment Enclosure, APO 205, US Army, December 20, 1946, Dossier 76950, May 17, 1951, Subject, «Capesius, Victor Ernst», рассекречено по запросу автора 1 апреля 2016 года, NARA. . И если англичане решили (в своей части Германии), что члены Ваффен-СС больше не подлежали аресту лишь за этот факт, американцы не спешили следовать их примеру.