Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Через три дня он заполнил новый подробный Frageboden , уже четвертую за последнее время анкету. Ее он также отправил немцам напрямую. Снова указал службу в Ваффен-СС и ранг, и снова в 29 вопросе не указал истинного ответа, который уже дал американцам. В октябре он написал, что был «первым аптекарем в Освенциме, под началом доктора Виртса» в 1944 году. В новой анкете он заменил это на «аптекарь, Центральная станция, Берлин, под началом штурмбанфюрера Веле» [307] Frageboden Виктора Капезиуса, 27 декабря 1946 года, часть D, вопрос 29, архив Баден-Вюртемберга. .

Это был рисковый шаг. С одной стороны, Капезиус знал, что одно слово «Освенцим» будет красным флагом для немецкого трибунала. Само нахождение там, тем более в качестве офицера СС, могло уничтожить его путь обратно к нормальной жизни. С другой стороны, он также знал, что военнопленных было слишком много, чтобы американцы, управляющие центром содержания, успевали читать все переписки заключенных. Ему было известно, что они проверяли лишь некоторые случайные письма. Если они прочтут его новую анкету и сравнят ее с той, что он заполнял в октябре, могут повторно обвинить в «фальсификации данных в Frageboden ». А этот шаг, тем более сделанный прямо под носом союзников, лишил бы его свободы на очень долгое время. Но, очевидно, он считал, что лучше так рискнуть, чем обнародовать «Освенцим» перед немецким трибуналом.

Третьего января 1947 года Капезиус отправил четырехстраничное письмо, написанное от руки, общественному прокурору Людвигсбурга. Это письмо раскрыло суть главного аргумента защиты Капезиуса: убеждение, что законы денацификации на него не распространялись. Он сказал, что его заставили стать «иностранным членом Ваффен-СС», подчеркивая, что обучался медицине, а не военному делу. Также он указал, что, согласно нацистскому расовому закону, он не мог считаться полноправным членом СС, будучи румыном. Он не имел номера СС, не вступал в нацистскую партию, и все, что он хотел делать как аптекарь – это «помогать больным и не предавать клятвы Гиппократа». Также Капезиус подчеркнул, что был главой церковной группы в Бухаресте и отказался покидать церковь, хотя СС на этом настаивало. Он попытался надавить на жалость, сказав, что «все потерял» в Румынии от рук коммунистов, и что вся его семья – родители, жена, дети – жила там в режиме «чрезвычайного положения».

«Мне не повезло стать военнопленным», – резюмировал он, указав, что американцы держали его в заключении из-за фактической принадлежности к Ваффен-СС, фактора, который англичане давно решили не учитывать. Разумеется, он не упомянул, что американцы арестовали его, потому что он был опознан бывшим узником Освенцима, и что после допроса американцы выявили в предыдущих опросниках ложь о службе в лагере смерти [308] Все ссылки на письмо Капезиуса относятся к его четырехстраничному рукописному письму прокурору Людвигсбурга от 3 января 1947 года, Архив Баден-Вюртемберга. .

К письму Капезиус приложил несколько рекомендательных Persilscheins , свидетельствующих о его положительных качествах. Он имел право предоставить еще несколько писем до официального слушания [309] Например, письма в поддержку заявления Виктора Капезиуса о денацификации, pp. 30–39 of Spruchkammer, 37/40644, In Sachen, «Capesius, Viktor», Архив Баден-Вюртемберга. . Дабы убедить всех, что он в первую очередь – хороший румын, он предоставил Persilscheins от Карла Хайнца Шулери, друга детства и священника в подразделении, где они вместе служили. Преподобный Шулери сказал, что Капезиус «не покинул церкви ради службы в Ваффен-СС». Более того, Капезиус «поддерживал контакт» с пастором и сохранял «христианский взгляд на мир» на протяжении войны. Двое бывших коллег по Farben / Bayer подтвердили «полное удовлетворение» работой Капезиуса и отметили, что «он работал старательно и исполнял все, о чем его просили» [310] Письмо Карла Хайнца Шулери, 17 декабря 1946 года, 1 страница, и письмо Ментцеля и Брауна, 11 февраля 1947 года, 1 страница, из архива Баден-Вюртемберга. .

Также он, как ни удивительно, заполнил еще одну огромную анкету, второй Frageboden меньше, чем за неделю, и выслал ее письмом 3 января. Ответы в ней не отличались от предыдущей. Он не был уверен, должен ли опросник идти в комплекте с его собственным письмом и свидетельскими показаниями. Дабы не затягивать процесс денацификации, Капезиус снова пошел на риск и отправил анкету, в которой не только не указал службу в Освенциме, но и солгал, отметив гораздо более безобидную должность в Главном медицинском управлении в Берлине.

Капезиус был доволен уже тем, что запустил процесс приближения к денацификации: 12 февраля 1947 года было открыто слушание по его делу в Министерстве политического освобождения в Вютермберг-Бадене. Людвигсбургский прокурор поделился восьмистраничным резюме по делу против Капезиуса с армией США. В резюме перечислялись обвинения против Капезиуса, такие, как сокрытие службы в Ваффен-СС и ранга. Об Освенциме – ни слова.

Второго мая общественный прокурор шокировал Капезиуса обвинительным актом (Klageschrift) : ему было предъявлено обвинение самой серьезной категории – в тяжких преступлениях. Это могло караться смертной казнью. Хоть обвинение и оказалось неожиданностью для Капезиуса, он несколько успокоился, прочитав резюме прокурорского расследования; категория обвиняемого в тяжком преступлении была ему присвоена автоматически ввиду принадлежности к СС и чина [311] Klageschrift, Spruchkammer, Interniertenlager 74, 2 мая 1947 года, Людвигсбург-Оссвайль, 2 страницы, Архив Баден-Вюртемберга. . На самом деле, обвинительный акт гласил: «Предположительно его деятельность подпадает под какую-либо статью из категории [тяжкие преступления], но вина не является доказанной» [312] Там же. .

Капезиус сразу понял, что делать. Он сам изложил суть в письме прокурору четыре месяца назад. Двенадцатого мая, всего через 10 дней после обвинения, он составил в свою защиту письмо на четырех страницах машинописного текста. Это была более ясная и детальная версия предыдущего послания. Из него ясно следовало, как основательно Капезиус подковался в законодательстве за почти 2 года англо-американского заключения. Иногда его тон скорее походил на тон юриста, нежели аптекаря: например, он ссылался на Статью 39, пункт 3 закона о денацификации как оправдательную, поскольку она «касается всякого, кто был принужден к оказанию медицинских услуг».

Капезиус сосредоточился на конкретном параграфе, защищающем военных преступников, и настаивал, что закон на него не распространяется, так как он этнический немец, но румын. Он подчеркнул, что не вызывался на службу в Ваффен-СС добровольно, а был призван. Ему впервые удалось выстроить достойный аргумент: из-за ограниченной коммуникации в его родной Румынии он ничего не знал о преступной природе СС, когда стал членом организации. И добавил (без каких-либо подтверждений), что «по причине расы» не имел права служить в СС-Тотенкопф, элитных отрядах СС «Мертвая голова», управлявших лагерями смерти [313] В основе этого утверждения лежит факт, что правительства Румынии и Германии пришли к согласию о сохранении румынского гражданства всем этническим немцам. Уже это не позволяло ему вступить в более элитные подразделения СС. Прокламация от 17 ноября 1943 года. См. флаер Volks-Deutsche, Архив Баден-Вюртемберга. .