Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Вопрос «что делать с Farben » висел над Америкой, Великобританией и Россией как дамоклов меч, постоянно велись напряженные дебаты. Это была четвертая по величине компания во всем мире, практически единственный поставщик препаратов нацистам, получавший от этого прибыль. Защитники Farben , которых было немало, утверждали, что компания была оплотом науки и изобретательства, и что наказывать ученых за преступления нацистов было бы нелепо. Некоторые англичане и американцы им сочувствовали. Громкое меньшинство усложняло проблему, утверждая, что стремление к восстановлению справедливости в первых судебных разбирательствах к 1947 году открыло дорогу еврейской «мстительности» [324] Kevin Jon Heller, The Nuremberg Military Tribunals and the Origins of International Criminal Law (Oxford, UK: Oxford University Press, 2011), 35. . Джон Ранкин, республиканец и конгрессмен из Миссисипи, назвал затянувшийся фарбеновский суд «позором», и добавил, что в то время, как «остальные страны умыли руки и прекратили участие в этих сатурналиях, расовое меньшинство через 2,5 года после окончания войны сидит в Нюрнберге и не только вешает немецких солдат, но и судит немецких бизнесменов от имени Соединенных Штатов» [325] Ранкин цитируется в: Congressional Record, November 28, 1947, 10938; Heller, The Nuremberg Military Tribunals and the Origins of International Criminal Law, 35. .

Однако те, кто изучил историю Farben и понимал, насколько важную роль она играла в войне, знали, что представление компании в хоть сколько-нибудь невинном свете было бы, в лучшем случае сокрытием преступлений, в худшем – обманом. Бригадный генерал Телфорд Тейлор, заменивший судью Верховного суда Роберта Джексона на посту Главного прокурора США по военным преступлениям, был резок: начальники Farben были «колдунами, которые претворили кошмар “Main Kampf” в жизнь» [326] Тейлор цитируется в: Jeffreys, Hell’s Cartel, 194. .

Годом ранее генерал Дуайт Эйзенхауэр заказал отчет, который доказывал, что Farben была совершенно незаменима для нацистов, а посему каждое предприятие, занятое в изготовлении военной продукции, должно быть уничтожено, а каждое из оставшихся – изъято и разделено между победителями. Вопрос исполнения этой задачи обсуждался в то же время, что шли суды.

Двадцати четырем руководителям предъявили обвинения в 60-страничном акте, включая «ведение войны на стороне агрессора», «грабеж и разграбление», «рабство и массовые убийства» [327] Borkin, The Crime and Punishment of I. G. Farben, 137. Двадцать три человека были на скамье подсудимых в день начала суда, поскольку Макс Брюгеман, руководитель юридической службы компании, был освобожден по состоянию здоровья. См. Суд над IG Farben. . Обвиняемыми были председатель Farben Карл Краух, а также Фриц тер Меер, Отто Амброс, Генрих Бютефиш, Кристиан Шнайдер и Вальтер Дюррфельд, все – директора, участвующие в управлении Моновицем. На скамье подсудимых также находились Генрих Хёрляйн, Вильгельм Манн и доктор Карл Вустер, химики, возглавляющие Degesch , производившего циклон Б (Манн был председателем компании в военные годы).

Первый день заседания был назначен на 27 августа 1946 года. В том же зале на втором этаже, в котором годом ранее разворачивались драматичные события основного Нюрнбергского суда над высокопоставленными нацистами. Карл Краух, удостоенный Железного креста за преданную службу Третьему рейху (награда вручалась ему лично Гитлером), оказался на месте, где раньше сидел Герман Геринг. На заседании присутствовали трое известных американских судей [328] The United States of America vs. Carl Krauch et al., US Military Tribunal Nuremberg, Judgment of 30 July 1948, http://werle.rewi.hu-berlin.de/IGFarbenCase.pdf. Судьи: Гровер Шейк, бывший судья Верховного суда штата Индиана; Джеймс Моррис, судья Верховного суда штата Северная Дакота; Пол Хеберт, декан юридической школы Университета Луизианы. Кларенс Меррелл, известный адвокат из Индианы, была выбрана запасным судьей на случай, если кто-либо из троих судей не сможет завершить процесс по какой-либо причине. . Все 300 зрительских мест были забиты, в галерее для прессы было яблоку негде упасть. Ставки были высоки, ведь обвиняемых могла ждать смертная казнь.

Джошуа Дюбуа, 33-летний помощник Телфорда Тейлора, отметил противоречивость Farben — с одной стороны, блестящие умы, с другой – предъявленные обвинения: «Это история 24 гениев, изменивших весь мир. Самые яркие ученые Европы возглавляли индустрию I. G. Farben . <���…> исследователи из I. G. Farben , а вовсе не безумные фанатичные нацисты, являются главными военными преступниками. Если мы не разберемся в их виновности и позволим им избежать наказания, они станут существенно большей угрозой для будущего мира, чем Гитлер, если бы он оставался жив» [329] Тейлор цитируется в: Scott Christianson, Fatal Airs: The Deadly History and Apocalyptic Future of Lethal Gases (New York: Praeger Press, 2010), 70. .

В военные годы Дюбуа занимался управлением Министерства финансов США, под его началом шла борьба за поиск, блокировку и конфискацию нацистских финансов. Он был прекрасно знаком с Farben , с мириадами ее филиалов, фирм-призраков, зарубежными трастами и партнерами. Поэтому он принял решение строить дело на аргументе, что компания сговорилась с Гитлером «вести войну на стороне нападения». Чтобы это доказать, Дюбуа опирался на огромное количество довольно сомнительных документов, корпоративных чертежей, патентов, детальных служебных отчетов.

Многие наблюдатели посчитали эту стратегию провальной. Некоторые коллеги Дюбуа были с ними согласны. Эммануэль Минскофф, младший прокурор, утверждал, что «надо было начинать с Освенцима» [330] Минскофф цитируется в: Borkin, The Crime and Punishment of I. G. Farben, 141. . Но Дюбуа был непреклонен. А несколько недель спустя менять стратегию уже было поздно, когда судья Джеймс Моррис сказал во время заседания:

– Уважаемый прокурор, эта организация, насколько мы видим из документов, была крупной химической, торговой и промышленной компанией, таких много в мире… Я совершенно не понимаю как документы такого типа влияют на материал обвинения. Этот процесс затягивается массой контрактов, протоколов и писем, которые имеют слабое отношение хоть к какому-нибудь доказательству по этому делу [331] Моррис цитируется в: DuBois, The Devil’s Chemist, 82. .

Обвиняемых не волновало, с чего начнет прокурор, они в тайне избрали стратегию не признаваться ни в каких преступлениях. Даже те, кто занимался управлением в Освенциме, были готовы утверждать, что ничего необычного не видели. Этот аргумент будет повторять целое поколение немцев, убежденно доказывая, что ничего не знало о массовом убийстве евреев.

Суд продолжался, и временами казалось, что каждый обвиняемый старался в своем незнании превзойти предыдущего: с каждым разом они знали все меньше и меньше. Отто Амброс, предложивший место строительства моновицевского комплекса, клялся, что ему и в голову не приходило, что нацисты будут использовать рабский труд заключенных ближайшего лагеря [332] Показания доктора Ганса Брауса об Амбросе, DuBois, The Devil’s Chemist, 169. . В меморандуме Амброс описал посещение Освенцима: «Институт концентрационного лагеря – это ужасно. Это просто пытка заключенных». Дюбуа представил этот меморандум в опровержение показаний Амброса. Но Амброс продолжал утверждать, что «под пыткой я имел в виду бритье голов [заключенных]».