Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Также Амброс отрекся от переписки, в которой хвастался «многообещающей новой дружбой с СС», утверждая, что не знал об отборах на платформе и массовых убийствах, пока не начался Нюрнбергский процесс. А голодание рабочих в Моновице он объяснил «несправедливым распределением еды на кухне». А что насчет крематория, который он увидел при входе во время одного из визитов? «Мне сказали, если вдруг кто-то из заключенных умрет, его там кремируют. На этом все».

Прокуроры показали Амбросу многочисленные отчеты о случаях зверского обращения СС с рабочими при строительстве Моновица. Амброс утверждал, что слышал об этом впервые, несмотря на то что посещал лагерь 18 раз:

– Я всего лишь химик. <���…> Разве можно ожидать, что химик будет читать все отчеты о строительстве?

Что насчет документов, на которых Амброс указан руководителем проекта?

– Я был руководителем бизнеса, но только на бумаге.

Фриц тер Меер, директор моновицского химзавода, сказал, что «не помнит» упоминал ли Амброс Освенцим и пленников, которых можно использовать как рабов [333] Фриц тер Меер цитируется в: DuBois, The Devil’s Chemist, 156. . Тер Меер заявил, что в 1943 году во время совместного с Амбросом визита с инспекцией в Аушвиц-III (Амброс там был уже в третий раз) он не заметил никаких сторожевых вышек. Он даже не мог описать условия работы, потому что «находился в лагере в послеобеденное время, когда почти все эти люди [заключенные] работали и находились вне территории».

Видел ли он основной крематорий Освенцима? Да, ответил тер Меер: «Мне сказали, что там кремировали трупы в случае смерти заключенных» [334] Там же, 157. . А огромный дымоход Освенцима? «Ничего такого не помню».

Кристиан Шнайдер, глава персонала Farben и управляющий производством синтетического топлива подробно рассказывал о строительной конференции, которую он посетил в Моновице в январе 1943 года. По его словам, все заключенные «выглядели весьма прилично». В какой-то момент Шнайдера отвели в большую комнату, где «персонал и иностранцы обедали вместе. Я попробовал пищу. Было вкусно». Шнайдер утверждал, что не видел ничего, что отличалось бы от других комплексов Farben в Германии. «Если бы что-то было не так, я бы запомнил», – сказал он на суде [335] Кристиан Шнайдер цитируется в: DuBois, The Devil’s Chemist, 162. .

Генрих Бютефиш – один из главных специалистов Farben по синтетическому топливу, именно от него исходил первый официальный запрос Гиммлеру об использовании труда заключенных Освенцима [336] DuBois, The Devil’s Chemist, 163. . Помимо высокого поста в концлагере, Бютефиш был оберштурмбанфюрером СС. Он слово в слово повторял то же, что его коллеги: он несколько раз посещал Моновиц и ближние лагеря, и рабочие всегда выглядели здоровыми, сильными и сытыми. Он ничего не помнил об обращениях по поводу отсутствия возможности стирки одежды для тысяч работников, а строительство морга объяснил «чисто санитарными целями». Он не мог вспомнить, сколько раз посетил Освенцим, а его документы военных лет были якобы утрачены [337] Показания Бютефиша цитируются в: DuBois, The Devil’s Chemist, 164–166. .

Трое обвиняемых, Генрих Хёрляйн, Вильгельм Манн и доктор Карл Вурстер, были учеными Farben и в военные годы возглавляли Degesch , главное производство циклона Б. Их показания почти не различались между собой. Они вспоминали «тучи насекомых на востоке», но не смогли припомнить, что при продаже СС с канистр с ядовитыми веществами удалялись предупреждающие этикетки. Они, как бизнесмены из управления Degesch , утверждали, что не очень интересовались научной стороной производства, несмотря на то что Манн был директором по фармацевтике, Херляйн – руководителем химических исследований Farben , а в прошлом руководитель фармацевтических лабораторий Bayer, Вурстер – главой химического производства Освенцима. Они не вспомнили, что в 1943 году производство циклона Б составляло 70 % бизнеса Degesch и что 90 % проданного яда попадало в этот лагерь.

Дабы посеять сомнения в аргументах прокурора, защита предоставила 386 аффидевитов, в том числе подписанные судимыми нацистами из Освенцима, подтверждающих, что подзащитные не владели информацией и не одобряли страшных преступлений, совершаемых там [338] Borkin, The Crime and Punishment of I. G. Farben, 145–146. . Двоих уже признали виновными в использовании рабского труда – фельдмаршала Эрхарда Мильха и корпоративного титана Фридриха Флика, – и они дали показания, что обвиняемые действовали исходя из «ответственности перед законом», потому что отказ исполнять приказы нацистов карался арестом и тюремным заключением [339] Там же, 148. .

Прокурор Дюбуа резюмировал главную мысль защиты Farben .

– Директора Farben ничего не знали [об Окончательном решении]. Двое выбравших место строительства [Моновица] и тот, кто управлял стройкой, ничего не знали. Тот, кто добывал заключенных у Гиммлера, ничего не знал даже после переезда в Освенцим. Директор, ответственный за персонал в Освенциме ничего не знал. Пятый, шестой, седьмой и восьмой директора Degesch , главного поставщика в Освенцим циклона Б, тифозных вакцин и медицинских препаратов, тоже ничего не знали [340] DuBois, The Devil’s Chemist, 219. .

Пока шел затянувшийся процесс над Farben , Капезиус решил, что пришла пора нанять адвоката, доктора Рудольфа Пандера из Штутгарта [341] Strafprozeß-Vollmacht (Доверенность Капезиуса Рудольфу Пандеру), Seidenstrasse 36, Stuttgart, 8 сентября 1947 года, Архив Баден-Вюртемберга. . В военные годы адвокат Пандер служил подполковником в Абвере, немецкой разведке; 1942–1943 годы он провел в Бухаресте [342] Rudolf Pander, interrogation report (отчет о допросе), December 7, 1945, Military Intelligence Center USFET, CI–IIR/35, RG 165, Entry (P) 179C, Box 738 (Location: 390: 35/15/01), pp. 5–6, NARA. . В 1945 году он попал в заключение к американцам, выложил все что знал и получил достаточное понимание ситуации перед освобождением в 1946 году. Пандер вернулся к юридической практике и быстро получил репутацию умного адвоката, который хорошо разбирается в тонкостях процесса денацификации.

Седьмого октября 1947 года он выступил перед новым трибуналом. Адвокат настаивал, что с точки зрения закона Капезиус должен быть оправдан и что изначально суд пришел к верному решению в оправдательном приговоре. Согласно Пандеру, отмена решения была ошибкой, потому что Министерство приняло Капезиуса за боевого офицера. Каждый задействованный в медицинской сфере, утверждал он, в процессе денацификации попадает под действие статьи 39, часть III и относится к исключениям [343] Презентация дела Виктора Капезиуса доктором Рудольфом Пандером, Aktenzeichen 37/40644, 3 страниц, 7 октября 1947 года, Архив Баден-Вюртемберга. .

Через два дня Капезиус дал показания перед пятью новыми судьями. Он хорошо знал сценарий. Он прошелся по всем пунктам, подчеркнул лютеранскую веру и указал на отсутствие членства в нацистской партии. Что касается военного периода, Пандер рекомендовал избегать упоминания Освенцима – верная стратегия. На вопросы Капезиус ответил, что «после обучения 1 сентября 1943 года прибыл на центральную медицинскую станцию в Берлине, где был назначен аптекарем и ответственным за «утилизацию препаратов». Там он пробыл, по его словам, до конца войны, а точнее до апреля 1945 года.