Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Четвертого декабря 1959 года Виктор Капезиус приехал в свою аптеку, как обычно, за несколько минут до открытия в 9.30 утра. Сначала он не обратил внимания на двух мужчин, которые стояли снаружи. Однако мужчины его буквально тут же окружили и, представившись следователями офиса Бауэра, взяли аптекаря под стражу.

Он был поражен. Как ни странно, арест шести эсэсовцев, служивших с ним в Освенциме, не представлялся ему поводом для беспокойства. Он настолько убедительно отрицал собственное участие в преступлениях, что сам поверил, что судьба Богера и других его не коснется.

Следователи доставили Капезиуса в здание суда в Гёппингене, где его уже ожидали старший судья, доктор А. Трукенмюллер, и прокурор Иоахим Кюглер. Судья сообщил Капезиусу основания для ареста. В их числе было обвинение в том, что он «вместе с эсэсовским доктором Менгеле проводил в Освенциме отборы на платформе и внутри лагеря, а также отвечал за поставку и сохранность смертоносного циклона Б и фенола». Кроме того, суд собирался выяснить, участвовал ли Капезиус в смертельных экспериментах [391] Предварительные наблюдения по делу Mulka et al, 4 Ks 2/63. DVD «Der Auschwitz Prozess: Tonbandmitschnitte Protokolle, Dokumente; Herausgegeben vom Fritz Bauer Institut Frankfurt, und dem Staatlichen Museum Auschwitz-Birkenau, The First Frankfurt Auschwitz Trial, 51». .

Капезиус имел право хранить молчание. Кюглер спросил, будет ли он давать показания под присягой, и аптекарь, хоть и не при адвокате, был достаточно самоуверен, чтобы согласиться. Но сказать «да» его заставила не только гордость. Несмотря на то, что это был первый раз, как он публично говорил о времени проведенном в Освенциме, у Капезиуса были годы, чтобы тщательно продумать, что он может рассказать в такой ситуации. Он знал, что его показания сейчас (с некоторыми вариациями правды) станут основой его защиты в суде. Показания были тщательно продуманным и поставленным танцем, позволяющим преуменьшить его роль в лагере смерти, освободить от личной ответственности и смешать ответы с достаточным количеством отрицаний и сомнений в достоверности обвинений.

Сначала Кюглер спрашивал, чем Капезиус занимался до войны, где учился и работал, про Farben / Bayer , про послевоенное заключение у американцев и англичан. Он делал это с целью расслабить Капезиуса. Рассказывая о причислении к Ваффен-СС, он повторил то же, что говорил на процессе денацификации 12 годами ранее: «это было не по моей воле». Шесть недель подготовки СС он, по рассказу, провел, занимаясь лишь «фармацевтической работой, в том числе ознакомился с работой администратора». На то, что его на короткий срок перевели в Дахау, он сказал, что «ничего в лагере не делал», только поставлял медикаменты отрядам Ваффен-СС «когда получал подобный приказ» [392] Staatsanwaltschaftliche Vernehmung, 1–2. .

Когда речь зашла об Освенциме, отметил, что в 1944 году был назначен там главным аптекарем после смерти предшественника Адольфа Кромера, произошедшей через два месяца после его прибытия; покинул лагерь он к Рождеству 1944 года [393] Там же, 3, 5. .

Кюглер попросил Капезиуса объяснить, чем именно тот занимался в лагере. Описывая свои аптекарские обязанности, тот подчеркнул, что главной из них было «предоставление медикаментов работающим в лагере эсэсовцам и заключенным». Это означало, что ему часто «приходилось развозить лекарства на машине с платформы Биркенау <���…> где уже лежала груда чемоданов и приборов. Там офицер в форме передавал вещи мне» [394] Там же, 7. . Иногда он не ездил за вещами сам, а отправлял двух младших офицеров.

Капезиус хватался за любую возможность сказать о себе хорошее:

– Я делал все, что мог, чтобы сотрудникам-заключенным было комфортно. Мне удалось добиться для них больших порций еды, их обеды в тайне готовились на чердаке [395] Там же, 8. .

Также он рассказал сомнительную повесть: похвастался, что тиф в Освенциме был вылечен именно благодаря ему. И случилось это потому, что доктор Виртс, главный врач, весной 1944 года отправил его в Берлин навестить в Центральном военном госпитале друга, доктора Йозефа Беккера. Виртс, по словам Капезиуса, «приказал привезти в лагерь 70 ампул для лечения тифа», но они с Беккером приписали к приказу три нуля, и Капезиус вернулся с 70 тыс. ампулами.

– За четыре года тиф превратил жизнь в лагере в ад, – говорил Капезиус. – Эпидемия поразила и заключенных. Ампулы распределили между лагерями по мере необходимости… и два месяца спустя болезнь была искоренена [396] Там же, 7. .

Капезиус знал, что никто не сможет опровергнуть его историю. Виртс и Беккер были мертвы, а документация берлинского военного госпиталя была уничтожена в бомбежке союзниками ближе к концу войны. Однако Капезиус старался избегать чрезмерного количества деталей. Из слушания по денацификации он вынес урок: чем точнее его история, тем проще найти в ней противоречия и ошибки.

Кюглер не собирался спускать Капезиуса с крючка. Он пришел в зал суда, вооруженный огромной стопкой файлов и бумаг. Он вытащил оттуда тоненькую книжку «Я была врачом в Освенциме» Гизеллы Перл, заключенной еврейки, работавшей в лагере на Менгеле. В 1948 году Перл написала книгу, где на 189 страницах подробно рассказала об ужасах менгелевских экспериментов в Освенциме. До войны она работала педиатром в Сигете, Румынии, и в книге несколько раз упомянула Капезиуса. Они познакомились в 1943 году во время его работы на Farben / Bayer: женщина была одним из клиентов компании. Перл и ее семью привезли в Освенцим весной 1944 года, она сразу узнала Капезиуса на платформе. Офицера, стоявшего рядом, она не знала, но вскоре выяснила, что это доктор Менгеле, на кого ей предстояло работать. Капезиус и Менгеле стояли перед длинной очередью новых заключенных. Перл и ее брата отправили направо. Отца отправили налево, прямиком в газовую камеру [397] Там же, 8, цит. Dr. Gisella Perl, I Was A Doctor in Auschwitz (New York: International Universities Press, 1948), 13–17. .

Кюглер зачитал отрывок из книги:

– Евреи-врачи, выйти из строя! – приказал доктор Менгеле, главный врач. – Мы делаем больницу.

Я вышла из строя, со мной еще несколько человек. Мы оказались прямо перед доктором Капезиусом, рядом с главным врачом. Я тогда только-только оправлялась после неудавшейся попытки самоубийства. Я была обрита, и грязные тряпки, прикрывающие тело, все же не могли скрыть моего слабого и болезненного состояния. И вдруг – я не могла поверить своим глазам – мелькнуло воспоминание: дом, сын прикладывает подбородок к скрипке, муж с гостем (доктором Капезиусом) внимательно слушают его игру. Эта сцена стояла у меня перед глазами, пока Капезиус разглядывал меня с жестокой улыбкой. Потом все пропало. Когда я очнулась – лежала на полу блока. Мне приказали немедленно явиться к доктору Капезиусу.