Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Через два дня после начала процесса Капезиус явился в франкфуртский районный суд в сопровождении адвоката Фрица Штейнакера. На этом слушании, 13 апреля, Кюглер попытался добиться от Капезиуса разъяснения некоторых моментов. Первым на повестке дня был циклон Б, который, по утверждению Капезиуса в 1959 году, он не охранял и не распространял. Капезиус начал с того, что повторил свои прежние слова: яд не хранился «в моей аптеке и не находился под моим присмотром. <���…> Если свидетели утверждают обратное, они ошибаются» [430] Расшифровка слушания, Районный суд, Франкфурт, Виктор Капезиус перед старшим судьей Оппером, 3 страницы, Register 931 Gs. 2240/61, April 13, 1961, 2, Институт Фрица Бауэра. . В ответ на новые улики, указывающие, что он расписался за 20 ящиков отравы, Капезиус внезапно заявил, что это было для комиссии Красного креста, приехавшей в Освенцим, и что в ящиках хранился заменитель овальтина (овальтин – молочный ароматизатор из сахара и сыворотки – прим. переводчика ) [431] Там же, 1–2. .

Кюглер перешел к отборам; Капезиус знал, что у прокурора множество показаний свидетелей, которые были знакомы с аптекарем задолго до того, как увидели его на платформе в Освенциме. Капезиус повторил, что говорил всегда: «Я ни разу не участвовал в отборе на платформе». Затем добавил новую деталь, которая продемонстрировала тщательную подготовку со стороны Штейнакера: адвокат научил клиента излагать события в наиболее благоприятном для себя свете. Капезиус утверждал, что иногда, когда он оказывался на станции, «вещи заключенных уже успевали оттуда убрать. <���…> В таких случаях нам приходилось ждать разрешения увезти багаж. Иногда во время ожидания я разговаривал с знакомыми врачами. Я знал по имени около 3 тыс. еврейских врачей из Румынии благодаря работе на IG Farben ».

В несколько несвязном монологе Капезиус в очередной раз описал, как главный врач лагеря назначил его против воли участвовать в отборе, и как его друг, доктор Фритц Кляйн, якобы занял его место на платформе за взятки в виде алкоголя.

Когда Кюглер перешел к обвинениям в снабжении доктора Рёде эвипаном, что привело к смерти заключенных, в словах Капезиуса снова чувствовалась хорошая подготовка адвокатов. Теперь аптекарь утверждал, что Рёде только принес в аптеку кофейные зерна и говорил о «лекарственном рецепте». Но он настаивал на неосведомленности, что «препараты будут использоваться на заключенных» [432] Там же, 2–3. . После ареста в 1959 году он рассказывал другую историю: «Он [доктор Рёде] сказал мне, что хочет провести ряд экспериментов, <���…> было очевидно, что доктор Рёде проводил эти эксперименты на заключенных» [433] Цит.: Staatsanwaltschaftliche Vernehmung, 12. .

В конце слушания Штейнакер – безрезультатно – попросил освободить его клиента под залог в 100 тыс. дойчмарок (25 тыс. долларов). Капезиус надеялся, что хотя бы после этого он наконец выйдет из тюрьмы, где провел почти 1,5 года, но позже отметил, что был «сокрушен» решением судьи, признавшим его склонным к побегу.

Вернувшись в камеру, Капезиус угрюмо продолжил следить за судом над Эйхманом. Немецкая пресса освещала процесс со всех сторон. Одним из основных аргументов против Эйхмана были массовые депортации венгерских евреев в Освенцим весной 1944 года. Показания переживших эти депортации ничего хорошего ни Капезиусу, ни его адвокатам не сулили.

Защита и обвинение Эйхмана изложили аргументы 14 августа 1961 года. В том же месяце Бауэру удалось добиться того, чтобы Хайнц Дюкс – уважаемый судья с идеальной репутацией – выступил в деле следственным судьей. Таким образом, его расследование преступлений Освенцима вошло во вторую фазу. По немецкому закону, когда прокуроры убеждены, что собрали достаточное количество свидетельств, они должны передать все документы независимому судье [434] Бауэр предпринял первую попытку открыть досудебную проверку 12 июля 1961 года. Освенцимское расследование перешло во вторую стадию 9 августа 1961 года, когда суд официально начал процесс проверки. Wittmann, Beyond Justice, Kindle Edition, 503 of 3837. . Дюксу предстояла тяжелая задача самостоятельно проводить расследование без полиции и прокуроров. Ему пришлось просмотреть более 50 толстых папок с показаниями свидетелей, документами и вещдоками. Не успев закончить это, Дюкс самостоятельно взял сотни интервью у свидетелей [435] Christa Piotroski, «Die Unfähigkeit zur Sühne: Vor 25 Jahren Urteilsverkündung im ‘Auschwitz’Prozeß’ in Frankfurt», Weltspiegel, August 19, 1990; Wittmann, Beyond Justice, Kindle Edition, 492 of 3837. .

Но не успев с головой погрузиться в дело, как его вызвали двое знакомых судей из Франкфурта. Он вспоминал дальнейшие события: «Они подумали, что моя нагрузка уменьшится, если я откажусь от юрисдикции Франкфуртского областного суда хотя бы в отношении некоторых обвиняемых, коих было невероятное множество. Я приму это решение и могу быть уверен, что судебная администрация меня поддержит в случае чего. Было очевидно, что стояло за их предложением, и это была не забота обо мне, а попытка встать на пути расследования, которое наконец обнародует структуру немецкого лагеря смерти более чем через 15 лет после окончания войны» [436] Дюкс цитируется в: Guy Walters, Hunting Evil: The Nazi War Criminals Who Escaped and the Quest to Bring Them to Justice (New York: Broadway Books, 2010), 313. .

Дюкс вежливо, но твердо отказался. Он продемонстрировал особый энтузиазм в новом деле, причем настолько, что адвокат попытался отстранить его за «предвзятость», но безуспешно. Были случаи, когда министр юстиции отказывался помогать в общении со свидетелями за Железным занавесом [437] Walters, Hunting Evil, 313–314. .

Для Капезиуса и его коллег, которые были в центре расследования Бауэра, 1961 год кончился на печальной ноте: 12 декабря трое судей в Иерусалиме признали Эйхмана виновным в совершении военных преступлений и преступлений против человечества. Они постановили, что он перешел черту следования приказам и сыграл одну из ключевых ролей в совершении геноцида. Через три дня на оглашении наказания Эйхман стал первым в 13-летней истории государства Израиля человеком, приговоренным к смертной казни. Хотя в Германии уже не было смертной казни, вести о судьбе Эйхмана ужаснули заключенных по делу Освенцима.

Даже Йозеф Менгеле, скрывающийся в парагвайском тропическом лесу в 10 тыс. км от Франкфурта, сходил с ума от любых новостей о деле Эйхмана. Менгеле вел дневник, пока был в бегах; он подозревал, что это евреи каким-то образом все устроили, чтобы интерес публики вернулся к процессам над нацистами: «Поверить не могу, какую клевету позволяют печатать в немецких журналах. Эти журналы – прямое доказательство того, что в немецком правительстве не осталось ни силы, ни достоинства, раз оно позволяет печатать о себе такие гадости. Политическое вранье побеждает, время и история связаны и порабощены. Все под прикрытием гуманизма и христианства, все говорят о “нашем Боге”. Но за всем этим стоит лишь одно, а именно – ненависть Ветхого Завета ко всему немецкому, то есть героическому и превосходящему все остальное» [438] Posner and Ware, Mengele: The Complete Story (Kindle Edition), 3086–3090. .