Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

– Бауэр сказал, что больше об этом никому не известно, – рассказал Харель. – Он отметил, что не доверяет [немецким] Министерству иностранных дел и посольству в Буэнос-Айресе, что ему не на кого положиться с этой информацией, кроме нас [420] Интервью Иссера Хареля в: Gerald Posner and John Ware, August 1985, reported in Posner and Ware, Mengele, Kindle Edition, 2750 of 7525. .

Бауэр совершил прорыв благодаря немецкому еврею Лотару Герману, который проживал в отдаленном аргентинском городке Коронель-Суаресе. Молодой немец из Буэнос-Айреса, Николас Эйхман, ухаживал за 18-летней дочерью Германа. Основываясь на том, что Эйхман рассказал его дочери, Лотар написал Бауэру письмо, в котором изложил свои подозрения.

Однако израильтяне усомнились в достоверности наводки. В декабре 1959 года, когда арестовали Капезиуса, Бауэр прилетел в Иерусалим, чтобы выразить недовольство лично генеральному прокурору Израиля. Он сообщил, что поступила информация от осведомителя: Эйхман прикрывался именем Рикардо Клемента. Также Бауэр предоставил Моссаду схемы и ключ от его франкфуртского офиса, чтобы те могли в тайне завладеть копиями файлов нацистского преступника. Пять месяцев спустя Эйхмана поймали [421] Posner and Ware, Mengele, Kindle Edition, 2757–2761, 2761–2769, 2791–2794 of 7525. ‘Ofer Aderet. Secret Life of the German Judge Who Brought the Mossad to Eichmann, Hareetz, October 18, 2014. .

Хотя дело Эйхмана и придало сил охотникам на нацистов, многие высокопоставленные немцы по-прежнему противились плану Бауэра провести суд. Надо отметить, что в их числе был 31-летний Гельмут Коль, государственный представитель из Майнца, который впоследствии стал канцлером Германии. Он изложил популярную точку зрения, согласно которой Третий рейх существовал совсем недавно, поэтому было невозможно справедливо судить о поступках индивидов, не поддаваясь гневу и эмоциям.

Бауэр ожидал сопротивления немецких политических лидеров. Но его удивило обилие новых законных препятствий. В 1960 году, когда израильтяне схватили Эйхмана, Бундестаг аннулировал все оставшиеся декреты, выпущенные Союзниками. Это усложнило обвинение нацистов в чем-либо, помимо «предумышленного убийства» [422] «The Judiciary and Nazi Crimes in Postwar Germany», by Henry Friedlander, Museum of Tolerance Wiesenthal Learning Center, Annual 1, Chapter 2. . Новые законы означали, что если подсудимый исполнял приказы, ему можно было предъявить только обвинение в пособничестве в убийстве. В новой Германии срок давности не мог превышать 10 лет. Когда закон вступил в силу, в деле агента КГБ, убившего нескольких западных разведчиков в ФРГ, суд постановил, что в тоталитарном государстве в убийстве виновны только члены правительства, отдающие приказы. Поскольку агент КГБ исполнял приказы, поступающие из Москвы, немецкий суд наказал его, как пособника в убийстве, а не как убийцу. Этот прецедент показал, что за преступления Третьего рейха полномерное наказание понесут считанные единицы [423] Völkermord als Strafsache, Werner Renz, http://www.fritz-bauerinstitut.de/texte/essay/0800_renz.htm .

Бауэр понимал: чтобы это постановление обойти, он должен доказать, что обвиняемые им эсэсовцы убили кого-то в Освенциме по собственной воле, вне зависимости от приказов сверху. Иначе их можно будет обвинить только в пособничестве.

Весь 1960 год Бауэр и его команда работали, не покладая рук, чтобы составить список обвиняемых, представляющих выборку участвующих в освенцимской машине убийства. Высокопоставленные преступники, идеально подходившие следователям, либо уже умерли, либо были в бегах. Коменданты Рудольф Хёсс и Артур Либехеншель были осуждены и повешены в Польше в 1947 году. Но в апреле удача улыбнулась Бауэру: он разыскал и схватил Штефана Барецки, жестокого блокфюрера СС.

Капезиус и его арестованные коллеги прекрасно знали, что Бауэру нужен список громких фамилий, прежде чем двигаться дальше. В июне 1960 года Капезиус написал восьмистраничное письмо Герхарду Герберу, который короткое время занимал пост второго аптекаря Освенцима; обвиняемый писал о последних новостях и проблемах с прокурорами. Гербер все еще был на свободе, давно воссоединился с семьей и работал в аптеке.

«Они пытаются устроить большой суд над всеми, кто связан с Освенцимом. Вот они и пытаются найти 950 людей по списку. Если кто-то попадет в список подозреваемых, его отвезут в Франкфурт. На данный момент они нашли 26 человек (за два года). Так что, похоже, расследование закончится не скоро. Я – единственный арестованный офицер высокого ранга, служивший в Освенциме. Унтершарфюрер Пери Броад, который тогда управлял допросами, – единственный арестант здесь, посылающий тебе привет, ведь вы знакомы» [424] Письмо Виктора Капезиуса Герхарду Герберу, июнь 1960 года, представленное в качестве улики на освенцимском суде, Mulka et al, 4 Ks 2/63, Районный суд Франкфурта-на-Майне. .

Капезиус указал (некоторых – ошибочно) несколько освенцимских врачей, которые «еще были живы, но проживали по неизвестным адресам». Менгеле все еще скрывался в Южной Америке, доктор Бруно Вебер жил под прикрытием в Восточной Германии. Также аптекарь сослался на Хорста Фишера и Вернера Рёде, но Рёде был казнен в 1946 году, а Вебер, который судился и был оправдан, умер в 1956 году из-за проблем с здоровьем.

Капезиус писал Герберу, что «сорок [служивших в Освенциме] человек [уже] повесили: врачей, комендантов, обершарфюреров». Но он уверял, что «стоматологи находятся на свободе», и он даже «общался с доктором Шацом и доктором Франком». Были и хорошие новости: доктор Мюнх «из департамента гигиены живет неподалеку от Мюнхена, и, полностью оправданный, имеет право практиковать в медицине».

Затем Капезиус перешел к судьбам эсэсовцев, работавшим с ним и Гербером в Освенциме: они были прекрасно осведомлены обо всех деяниях в лагере. «Вальтер Берлинер, [Фриц Петер] Штраух и [Пауль] Райхель мертвы. Виртс повесился. Доктор Лоллинг выпил яд». Капезиус добавил: «Унтер-офицер Фрайман и роттенфюрер Добжаньский не найдены».

«Был жив и группенфюрер СС Карл Блуменройтер», – писал Капезиус. Как и он сам, Блуменройтер выучился на аптекаря и был членом Ваффен-СС. Он был главой берлинского медицинского пункта и отвечал за все фармакологические услуги, востребованные в концлагерях, а потому практически непрерывно контактировал с Капезиусом и другими офицерами концлагеря. Когда англичане отпустили Блуменройтера после войны, он перебрался на Черное море, в Грёмиц, где устроился директором аптеки при больнице. Если учесть какую жизнь он себе построил и что у него есть семья, слова Капезиуса совершенно понятны: «он не будет давать показаний в нашу пользу, потому что “ничего не знает”» [425] См. Ernst Klee, Auschwitz. Täter, Gehilfen und Opfer und was aus ihnen wurde. Ein Personenlexikon (S. Fischer Verlag, Frankfurt, 2013). .

Но главной целью письма было не сообщить бывшему коллеге по Освенциму о судьбе других офицеров. Штейнакер и Латернсер предупредили Капезиуса, что тюремная администрация читала все письма, и входящие, и исходящие. Вооруженный этой информацией, Капезиус воспользовался очередной возможностью подкрепить аргументы защиты. Таким образом, он не только в очередной раз указал прокурорам на свою невинность, но и передал Герберу, что сказал властям. Поэтому, когда последнего в конце концов тоже допросили, его история ничем не отличалась от истории аптекаря.