Наталья Старосельская - Людмила Чурсина. Путь к себе

А взбунтовалось все в актрисе совсем не случайно — драматическая, полная испытаний и страданий судьба Виринеи не могла, по ее мысли, завершиться случайностью: все обосновано, все предрешено судьбой, а значит, и финал нужен более мощный, чем в романе Лидии Сейфуллиной (ведь прошло немало времени, многое изменилось не только в восприятии жизни, но и в психологии людей, многое стало восприниматься иначе, более обостренно). Казнь вместо случайности — это явление иного порядка не просто эстетически, но и идеологически, что абсолютно оправдано десятилетиями, прошедшими со времен Гражданской войны, своего рода «намек» на прочтение более пристальное, глубокое, напитанное знаниями того, что случится с людьми и страной потом, когда наступят иные времена…

Кстати, любопытным показалось мне случайно обнаруженное в Интернете безымянное наблюдение. По стилистике и некоторым реалиям оно явно принадлежит к началу 2000-х, хотя автор упоминает о своем давнем впечатлении от фильма «Виринея». Судите сами (позволю себе только одну «вольность» — заменить имя актрисы, которую наш безымянный автор, несмотря на произведенное ею впечатление, упорно называет Лидией).

Говоря о том, что «Виринея», несомненно, посвящена периоду становления советской власти в Сибири, борьбе с белогвардейскими бандами, это произведение, в первую очередь, повествует о новом типе женщины, страстно поверившей в пролетарскую революцию, но… «однозначно воспринимается как эротическая драма. Сексуальный образ создан молодой, фантастически красивой Людмилой Чурсиной. По-другому, наверное, и нельзя было сыграть сейфуллинскую Вирку, одинокую непутевую бабенку, от которой мужчины, независимо от возраста и положения в обществе, буквально сходят с ума, совершают преступления и идут на каторгу. Виринея затмила всех…»

Честно говоря, совсем не это казалось мне главным и в «Виринее», и в «Любови Яровой», о которой тоже можно было бы сказать примерно то же самое. Просто Владимир Фетин вызывающе пошел против стереотипа — ведь нам никогда не была важна внешность героинь, принявших революцию и отдавших немало сил на осуществление тех иллюзий, которыми они жили. А Фетин, полагаю, вполне осознанно наделяет этих женщин необычной красотой и притягательностью, что для кинематографа той поры было или не важно, или не принципиально.

Несмотря на цитированные слова Татьяны Москвиной о красавицах-актрисах 60–70-х…

Что же касается «Журавушки», фильма, о котором и сегодня живо вспоминают все, кому довелось его видеть, Людмила Чурсина сыграла в нем Марфу — женщину внешне неприметной судьбы. Но важно было то, что в актрисе предстала снова незнакомая по прежним работам черта — создать образ, которому на протяжении ленты приходилось прожить всю жизнь в развитии, в формировании характера. Сама Людмила Алексеевна спустя десятилетия вспоминала о своей Марфе как об истории прекрасной и грустной. Она просто жила, просто трудилась, сначала дояркой, потом заведующей фермой, растила сына и… ждала с войны мужа. Знала и верила, что он жив и непременно вернется, и тогда, когда все уже давно перестали ждать своих потерянных на той жестокой Второй мировой. Ждала тихо, не напоказ.

«Умела ждать, как никто другой»…

Так жила не одна только Марфа, а многие реальные, из плоти и крови, женщины. И они пропустили через свои сердца ту невысказанную боль, которую подарила им в фильме «Журавушка» Людмила Чурсина…

Может быть, именно поэтому и оценили столь высоко работу актрисы деятели из Голливуда?

Скорее всего…

Но перешагнем через несколько лет и вспомним художественный фильм «Открытая книга» по роману Вениамина Каверина, снятый Владимиром Фетиным с Людмилой Чурсиной в роли главной героини Татьяны Власенковой в 1973 году. Ведь эта героиня тоже всю жизнь ждет любви — с юных лет, когда впервые увидела Дмитрия, до последних, составивших финал романа Вениамина Каверина. Совсем иное ожидание? — скажете вы и будете, несомненно, правы. Но тем и отличаются русские женщины, что их ожидание бывает совершенно разным, но безграничным, а чувство безответным, но не становящимся от этого менее мучительным и горьким, и в этом была своя «изюминка», точно найденная Людмилой Чурсиной. Любовь жертвенная, не мешающая работе, а заставляющая все свои силы отдавать микробиологии, совершая открытия, добиваясь не званий и наград, а пользы для людей.

Неистребимая любовь…

Перечитывая роман совсем недавно, я подумала о том, что он без преувеличения входит в золотой фонд русской советской литературы (как и «Исполнение желаний», и «Два капитана», и другие произведения писателя, и его изумительные мемуары), хотя Вениамина Александровича Каверина по-настоящему чтут лишь за «Двух капитанов» (в основном имея в виду первую экранизацию), забывая или просто не зная другие его произведения.

Почему естественно входит роман в этот фонд?

Потому что в «Открытой книге» удивительным образом, живо, образно, увлекательно сочетаются яркие характеры, психологическая обоснованность поступков, поисков, решений, «плетение судеб», невымышленно важные для страны научные проблемы, самая картина полнокровной, насыщенной жизни советского общества на протяжении десятилетий.

Сценарий фильма писал сам Вениамин Каверин в дуэте с Натальей Рязанцевой, поэтому упрекнуть экранное воплощение в спрямлении важных моментов, в пожертвовании какими-то линиями ради эффектов было бы крайне несправедливо. Не зная отношения писателя к фильму в целом, знаю лишь одно — от своей работы он не отрекся, имени своего из титров не снимал, а значит, счел работу режиссера и артистов достаточно серьезной и не противоречащей замыслу романа, даже если не всем остался доволен.

Тем не менее в критике столкнулись два восприятия, во многом схожих, однако как будто рассуждающих о разных произведениях. Приведу с небольшими сокращениями две рецензии на «Открытую книгу», чтобы разговор о важной, на мой взгляд, проблеме не выглядел голословным.

Итак, мнение критика Ромила Соболева.

«Рассказ о двух женских судьбах — Татьяны, шедшей прямыми, но зато и трудными путями, и Глафиры, всю жизнь ускользавшей от забот, устраивавшейся так, чтобы иметь все, не давая взамен ничего. Простота сравнения рождает простой ответ: Глафира, эта прелестная женщина-мотылек, придет к душевной пустоте, к драматическому и нелепому, как вся ее жизнь, прыжку в пролет лестницы, Татьяну же мы увидим в финале уважаемым ученым и счастливой матерью. Впрочем, не будем упрощать сюжет картины, хотя режиссер бесконечными шаблонами и мелодраматическими эффектами и толкает нас на это. Все же в основе фильма лежит сложный и оригинальный роман, многие достоинства которого сохранились, — в частности, чисто каверинская интонация душевности и доверительности в рассказе о сложной простоте жизни. Андрей любит Таню, Таня — Митю, Митя — Глафиру, а Глафира — только себя, в изложении критика это даже смешно, но на самом деле за этой „каруселью“ скрывается истинный драматизм жизни. Что же касается выводов, то даже о Тане мы не можем коротко сказать, что она — счастлива. Да, она женщина красивой души, высокого благородства, добившаяся всего, чего может добиться такая женщина в социалистическом обществе, но вспомним: Митя любит Глафиру, а Митю — Таня.