Наталья Старосельская - Людмила Чурсина. Путь к себе

Любовь для Олеси, воплощенной на экране Людмилой Чурсиной, была, с одной стороны, спасительной силой, оберегающей «чистое золото» человеческой натуры, с другой же — эта вечная и великая загадка любви была нерасторжимо связана, сопряжена с идеей смерти, с тревожной мыслью о быстротечности и неизбежной конечности бытия (здесь уместно припомнить слова критика о «творце собственной беды» и далеко не только собственной). И эта идея присутствовала в фильме Бориса Ивченко с самого начала, с первых кадров встречи героев, когда казалось, что Олеся Людмилы Чурсиной заранее чувствует, предвидит, чем кончится эта встреча в лесу…

Так появилась в ее творчестве особая линия — не просто сильный женский характер, но свыше наделенный некими непознанными, не поддающимися анализу чертами, позволяющими заглянуть в будущее.

А как могло быть иначе, если она была настоящей полесской колдуньей, обладающей колоссальной природной силой?..

Развить, как-то закрепить эти черты современный кинематограф возможностей не давал. Слишком уж непопулярной и не вызывающей особого интереса была сама эта тема в те годы. Тем интереснее пересмотреть фильм «Олеся» сегодня, когда подобные явления вызывают самый пристальный к себе интерес, позволяя в полной мере оценить стремления режиссера и актерские открытия Людмилы Чурсиной.

В следующем, 1972 году, в прокат вышел двухсерийный фильм режиссера Ярополка Лапшина «Приваловские миллионы», снятый по роману Д. Н. Мамина-Сибиряка. Роль Людмилы Чурсиной, сыгранная в нем, была, с одной стороны, для актрисы уже в чем-то знакомой, с другой же — совершенно новой по переходу от эмоции к эмоции, из болезненного тяжелого состояния, испытанного от неразделенной любви, к вымышленному чувству, в котором сложно, неоднозначно переплетались не до конца осознанный расчет, желание доказать своему «обидчику», что она нашла новую любовь, и просто стремление к женскому счастью.

Зося Ляховская — первая красавица города, умница, остроумная и обаятельная, взбалмошная и болезненно самолюбивая, окруженная золотопромышленниками, в этой семейной саге о миллионерах Приваловых выглядела «фрагментом» необходимым, в первую очередь, для Д. Н. Мамина-Сибиряка, создававшего в 80-х годах ХIХ столетия определенную картину жизни общества с новыми общественно-экономическими отношениями, но и с такими же определенными характерами, психологическими типами, приходящими на смену старым порядкам. Рисуя сложное и многофигурное полотно, писатель точно обрисовывал каждого участника того начала распада семьи и семейных устоев, которое пришло в нашу литературу несколько позже, а в первые десятилетия наступившего ХХ века охватило многие страны.

Режиссер Ярополк Лапшин, снимая свой фильм, разумеется, соотносил происходившее в романе с современностью, обозначая достаточно четко исторические и общественные параллели. Поэтому и выбрал на роль Сергея Привалова, мужа Зоси, Леонида Кулагина, артиста выразительнейшей внешности и богатого внутреннего наполнения при органичном сочетании мягкости (даже слабости), податливости, интеллигентности и — некоего стержня, мешающего ему опуститься на самое дно.

Когда Зося Ляховская, тяжело заболев после неудачного романа с Максимом Лоскутовым, лечится в близлежащей деревне, она поддается на уговоры свахи и врача, что брак с Сергеем Приваловым — единственная возможность для нее выздороветь, «взять реванш», а кроме того, спасти родителей от разорения. И — оказывается столь же внушаемой, как и Сергей Привалов: настает момент, когда героям кажется, что они по-настоящему любят друг друга. Но очень вскоре после брака, погрузившись всеми своими эмоциями в бурные пирушки и развлечения, Зося начинает понимать, что никакой любви не было. На ее взгляд, муж — человек ограниченный, воспитанный чуждой ей средой, и она бежит за границу с новым поклонником…

Тот, кто не видел фильм и — главное! — не читал роман, могут по этому скупому пересказу лишь одной из линий решить, будто речь идет об обычной исторической мелодраме, которых в нашем кинематографе немало. Но это совсем не так.

Линия Зоси Ляховской отнюдь не исчерпывается взбалмошностью красавицы-польки; ее страдания, как и ее непомерная гордость, как и желание проявлять сиюминутные эмоции, ни в чем их не обуздывая, обусловлены условиями времени, среды, эпохой трагического (в этом определении нет преувеличения!) разлада со всеми прежними условностями и порядками.

Ярополк Лапшин ставил драму — и это получилось благодаря четкому пониманию каждого из артистов сути происходящего. И — сути ассоциаций с современностью.

И то, что фактически начинающая актриса Людмила Чурсина сыграла свою роль столь выразительно и многогранно, свидетельствует о необходимости сегодняшнего возвращения к этому фильму, его просмотра обновленным взглядом сквозь призму прожитых нами десятилетий.

В том же 1970 году актрисе довелось сыграть две очень разных роли, которые событием не стали, но в ее профессиональной биографии, несомненно, обозначились явлением заметным. Это были художественный фильм Владимира Фетина «Любовь Яровая» и фильм-спектакль Александра Белинского «Прощай, оружие!» по роману Эрнеста Хемингуэя, которым в ту пору зачитывались советские читатели.

В «Любови Яровой» Людмила Чурсина хотела сыграть Панову, но, очевидно, Владимир Фетин решил, что актрисе необходимо продолжить воплощение становившихся привычными для нее черт — целеустремленности, твердости характера, верности идее революции. То, что отчасти уже было воплощено Чурсиной в «Виринее». Актрисе хотелось поработать над ролью, как казалось ей тогда, более сложной, содержащей в себе определенную интригу, но… решение Владимира Фетина было твердым. И Людмила Чурсина сыграла Любовь Яровую в полном соответствии с замыслом режиссера, с попыткой переосмыслить завоевания Октябрьской революции с точки зрения прошедших десятилетий, с точки зрения новых поколений.

И это оказалось куда более увлекательно, чем воплотить образ Пановой.

Сама Людмила Алексеевна спустя десятилетия вспоминала: наступил момент, когда она уже твердо осознала желание сыграть именно Любовь Яровую, «знала определенно, что… судьба этой женщины, время, в которое она жила и боролась, влекли меня неудержимо. Но смогу ли я? Хватит ли сил, умения, требовательности к себе, чтобы поднять эту глыбу, чтобы сыграть этот неповторимый характер? Конечно, у меня был уже определенный опыт, накопленный за годы работы в кино, были Дарья, Виринея, Марфа. С ними я чувствовала себя сильнее, но полной уверенности не было. И тогда я поняла: нужно искать новую Яровую, мою собственную, близкую по духу и мне, и тем, кого я уже играла на экране».