Наталья Старосельская - Алина Покровская. Дорога цветов

В 70-е годы Островский вообще стал охотнее брать сюжетом события уголовной хроники».

Об увлеченности писателем конкретным сюжетом говорит и то, что он на время даже отложил ради «Волков и овец» работу над «Бесприданницей» [41] Сюжет этой пьесы тоже был позаимствован из случая, разбиравшегося в Кинешемском мировом суде. – Прим. авт. .

В своей диссертации известный специалист по творчеству А. Н. Островского Нина Шалимова отмечала: «Определяя место персонажа в общей образной структуре пьесы, мы замечаем, что театральной реальности пьесы соответствует театральная реальность ее персонажей. “Театральные одежды” окутывают человека Островского особой театральной аурой, наделяют его жизненную реальность полнотой художественности. Выявляя театральную специфику антропологизма Островского, мы устанавливаем, что любой образ, созданный драматургом, кроме измерения категориями внутреннего и внешнего человека, имеет еще и третье измерение – театральное. Иными словами, любой персонаж драматургии Островского – это не только явленное в образе противоречивое единство души и характера, но еще и роль, т. е. тот “ролевой материал” в образе, который предназначен актеру и рассчитан на актерское воплощение в пространстве сцены и на глазах у зрителей».

Полагаю, это определение, как и история создания пьесы и ее главной героини, Меропы Давыдовны Мурзавецкой, стало для режиссера (в рамках целостного взгляда на пьесу) и для актрисы (в рамках конкретно ее роли) в каком-то смысле очень важным. Не ограничиваясь сюжетными коллизиями и ставшими во многом стереотипными приемами «подачи» того или иного персонажа, Морозов и Покровская искали и обрели свое «третье измерение» с помощью точного внутреннего обозначения той игры, которую ведет каждый – открыто или слегка завуалировано.

И здесь не могло не помочь то «двойное видение», которое дали актрисе сразу два существования реальной женщины, в прошлом и в настоящем – баронессы и игуменьи, властной, умной и фантастически корыстной во всем. Черты эти, в принципе, глубоко чужды Алине Станиславовне, но, прочувствованные и трактованные как «ролевой материал» в образе, игра в игре, дали простор фантазии и позволили воплотить бывшую баронессу, откровенно играющую в фанатичную религиозную ханжу…

И тогда игра становится главным, определяющим критерием, как у детей, увлеченно и с полной верой воспроизводящих все от традиционных «дочки-матери» до космических путешествий. А ведь мы знаем из признаний самой актрисы, как увлекала ее всегда возможность игры, возможность того, что она называет «хулиганством». Ну, а то, что составляет личность, «инструмент» на время растворяется в радости ощутить себя на два-три часа такой, какой никогда не была и не будет в реальности.

Ее «инструмент» никогда не дозволял ни одной фальшивой ноты, потому что был неразделимо слит с «исполнителем» на этом инструменте. И в дополнительной настройке не нуждался. Разве что только в фантазии, дающей возможность увидеть своего персонажа в качестве азартного и безнравственного игрока, как происходит это в «Волках и овцах».

Когда-то замечательная артистка Центрального детского театра (нынешнего РАМТа) Маргарита Григорьевна Куприянова сказала мне в интервью: «Никогда нельзя приносить в театр улицу. Я открываю дверь служебного подъезда и – захлопываю ее за собой вместе со всем, что видела, слышала, наблюдала по дороге. Существует только то, что раскрывается мне за захлопнувшейся дверью. Это – мое пространство…»

Мне кажется, Алина Станиславовна Покровская живет по этому неписаному, но обязательному закону.

И именно поэтому дорога цветов сама ложится ей под ноги, чтобы стелиться ровно, без каких бы то ни было препятствий…

И невольно возникает вполне риторический вопрос: а может ли решать все в актерской профессии один лишь профессионализм, пусть даже очень высокий? Кто-то ответит утвердительно. Я отвечаю отрицательно, потому что в какие-то моменты спектаклей самых разных театров возникает внезапное, ни на что не опирающееся впечатление: чувствуешь близкое знакомство с артистом, знаешь о его жизни, о его образе мыслей. Отчего это происходит?

Скорее всего, от того «просвечивания» сквозь чужие слова, чужие эмоции, которое может происходить лишь тогда, когда вся человеческая сущность насквозь пронизывается личностными чертами. И неслучайное совпадение воспринимается как чудо – не только созданное артистом, но наполненное собственным содержанием, а как итог – становящееся твоим, присвоенным, обретенным.

А Алина Станиславовна добавила к этому очень важное для меня: собственное содержание может просвечивать в роли только тогда, когда спектакль бывает вдохновенным. Особое, чисто актерское определение, которым мы владеть не можем, а коллеги чувствуют, что называется, кожей.

Покровская привела два примера – Николая Симонова в «Живом трупе» ленинградского Пушкинского театра (нынешнего Александринского) и Иннокентия Смоктуновского в знаменитом «Идиоте» БДТ. О последнем спектакле она рассказала: «После первого курса Щепкинского училища поехали отдыхать в Сочи. Там был в гастрольной поездке Большой драматический театр из Ленинграда и, конечно, мы прорвались на спектакль “Идиот”. Я до сих пор не могу забыть это впечатление, оказавшееся одним из сильнейших в моей жизни!.. Конечно, не каждый спектакль может быть для артистов вдохновенным, но то, что мы увидели тогда, буквально вошло в душу. Спектакль шел очень долго, добраться после него до места, где мы жили, оказалось невозможно, и всю ночь мы просидели на скамейке возле театра, снова и снова переживая то, чему стали свидетелями…»

Алина Покровская на протяжении десятилетий своего творчества и на сцене, и на экране, и в радиостудиях, где в интонациях ее удивительного голоса возникали картины, характеры, оттенки взаимоотношений и рождалась целостная суть произведения, возбуждала почти всегда это ощущение особой вдохновенности. А еще – чувство глубокого родства с ней.

Алина Станиславовна интервью давать не любит и не любит, когда о ней говорят другие. Но в юбилейные дни пришлось сделать небольшие исключения – для информационных телевизионных сюжетов, для юбилейной передачи и для корреспондента газеты «Красная звезда». На вопрос, чем сегодня заполнена ее творческая жизнь, Покровская ответила: «Сейчас работаю уже третий спектакль с нашим режиссером Андреем Бадулиным. Как-то так получалось, что раньше с ним совсем творчески не пересекалась. Он больше сказки ставил. Но мы все взрослеем…

В моей жизни были разные режиссеры. С каждым работаешь по-особому. Сейчас мы с Андреем Николаевичем делаем моноспектакль “Баба Голубиная” – “Любовь и голуби – 30 лет спустя” по пьесе драматурга Дмитрия Минченка. Он читал ее в 2018 году на фестивале имени Владимира Гуркина – автора пьесы “Любовь и голуби” и ее киноверсии. Это такая исповедь героини, Нади. Про ее жизнь в глуши, в сибирской глубинке. 1990-е годы и раньше, ее судьба, ее встречи в разных ситуациях. Покажем спектакль, видимо, в начале апреля…