Кадзуо Кобаяси - Валерий Гергиев. Симфония жизни [litres]

Есть вещь, о которой я задумываюсь всякий раз, когда решаю побаловать себя роскошным ужином после концерта. Я думаю о том, что эти звуки, которые доставили мне столько удовольствия и пробудили во мне аппетит, навсегда растворились. Они, конечно, остаются в сердце, но как здорово было бы иметь возможность услышать их вновь, когда появится такое настроение!

Живая музыка безусловно хороша тем, что звучит лишь однажды: в этом и есть смысл походов в концертные залы. Умом я все это понимаю, но разве не прекрасно было бы воспроизвести эту музыку?

Однажды я познакомился с Исао Харадой – специалистом по акустике и директором фирмы Stereo Sound. Будучи первоклассным инженером, он к тому же прекрасно разбирается в вине и кухне и даже выпускает журнал «Королевство вина». Я пошел на отчаянный шаг и рассказал ему о своей постыдной мечте. Нельзя ли воспроизвести прекрасные звуки концертного зала, чтобы трапеза всегда приносила удовольствие?

Кроме того, меня беспокоила еще одна мысль: каково же людям, которые эти звуки созидают? И дирижер, и музыканты всякий раз выкладываются на полную катушку, заранее зная, что их музыке суждено растаять. Вероятно, это придает живым концертам атмосферу особой напряженности. И все же: неужели им не обидно, что рождаемые звуки сиюминутны? Разве им не хочется, чтобы их музыка осталась в веках? Да, существуют CD и DVD, но удовлетворяют ли современные технологии самих музыкантов? Быть может, они ждут, пока появится новый, более совершенный способ увековечить их музыку? Вот бы заглянуть творцу музыки прямо в душу!

– У посредственного музыканта спрашивать об этом нет смысла. Было бы интересно поговорить с первоклассным исполнителем. Но кто бы это мог быть? – сказал Исао Харада.

И в эту минуту мне на ум пришел Валерий.

– А как насчет Гергиева?

– Это было бы просто замечательно, но осуществить такое чертовски сложно!

Исао Харада отлично знал, каким спросом пользуется маэстро во всем мире.

Здесь, наверное, нужно объяснить одну особенность российского менталитета. В этой стране связи между людьми играют большую роль в любого рода ситуациях. По-русски эти связи называются знакомства , что на английский обычно переводится как connections . Эти самые знакомства – как в плохом, так и в хорошем смысле – могут быть очень сильной вещью.

При Ельцине, например, люди со связями могли втереться в доверие к президенту (особенно когда тот бывал нетрезв) или к его семье. Самыми аморальными способами они наживали огромные состояния.

Но есть и оборотная сторона медали: связи в России – это неотъемлемая часть бескорыстных межличностных отношений. Не понимая той важности, которой обладают знакомства, не понять и саму Россию.

Так какой же слышит свою музыку Гергиев? Как он хотел бы сохранить свои творения? Благодаря нашему с ним знакомству появилась возможность задать ему эти вопросы напрямую и таким образом осуществить нашу с Исао Харадой задумку.

Когда я сообщил Гергиеву о нашем желании встретиться и поговорить о звукозаписи, маэстро сказал, чтобы мы приезжали в Россию в мае, и тогда он выделит пару недель, в течение которых мы сможем без лишней спешки все обсудить. Он также пригласил нас навестить его в новом доме.

Вместе с Исао Харадой и Ёсио Мори (специалистом по аудиотехнике из фирмы Sony, который устанавливал мне домашний кинотеатр) мы отправились в Россию. Это было в разгар весны 2002 года.

И хотя в это время Валерий действительно находился в России, график у него был ужасно напряженный. 1 мая – День труда. 9 мая – День Победы. А тут еще и 7 мая – двухлетняя годовщина президентства Путина. Наконец, в том же 2002 году на 4 мая пришлась православная Пасха. Всего праздники продлились тринадцать дней – ну не роскошь ли?

Воспользовавшись этим, Гергиев тогда провел свой первый музыкальный фестиваль в Москве, в рамках которого он выступил в Концертном зале Московской консерватории и на площади Победы.

Тем временем в Петербурге, где находится дом Валерия, ожидалась премьера свежей постановки оперы «Борис Годунов», которая сначала игралась на сцене театра Ла Скала, а теперь – на сцене Мариинского театра. Это была совершенно новая интерпретация старого произведения. Среди солистов были воспитанные Валерием молодые певцы. В этой постановке действие разворачивалось не на Руси, а в некотором абстрактном месте, а эмоции персонажей передавались при помощи особой светотехники. Стоит ли говорить, что и руководство молодыми артистами, и переезд спектакля на другую сцену отнюдь не были простыми задачами.

В театре было множество молодых людей, которые просто мечтали работать под началом Гергиева. Весь день от рассвета до заката у него уходил на прослушивание кандидатов, а глубоким вечером ждала звукозапись. Человеку, обладающему заурядной силой – как физической, так и моральной, – подобный график не по плечу. Как говорит сам Валерий, он выполняет такой невообразимый объем работы за счет энергии, которую дает ему «невидимая длань».

Он пригласил нас к себе домой, но разве возможно при таком расписании еще и гостей принимать? Когда Харада-сан узнал, что Гергиев вертится, как белка в колесе, на его лице появилось выражение, точно говорившее: «Да, Кобаяси-сан, поторопился ты с походом в гости…» Но маэстро сдержал обещание. Он пригласил нас к себе на ужин в перерыве между репетицией «Бориса Годунова» и ночными звукозаписями. Слову этого человека можно доверять.

Его апартаменты находились прямо по соседству с Эрмитажем, на улице, протянувшейся вдоль Невы. Тут же поблизости был дом виолончелиста Ростроповича. Гергиев жил в роскошном особняке. Его новая квартира находилась на последних двух этажах – шестом и седьмом. Кстати, в Петербурге существуют жесткие ограничения на строительство высотных зданий.

Нас встретила жена Наташа, мама Тамара Тимофеевна, а также сестра Светлана вместе с семейством. Я уже и прежде писал, что для осетин чрезвычайно важны кровные и этнические связи.

– Валерий пока еще в театре. Но вы проходите, пожалуйста, сюда, – с этими словами нас проводили в его фонотеку.

В этой комнате, расположенной в пролете между этажами, были деревянные полы без единого коврика, два рояля, а стена возле окна была увешана почетными трофеями, которые маэстро привез со всего света. Нас же больше всего заинтересовала аудиотехника, которая сразу же бросалась в глаза, так как в комнате она была повсюду. По периметру стояло пять динамиков и низкочастотных репродукторов фирмы Nautilus. И, конечно же, проигрыватель для Super Audio CD фирмы Sony.

У стены напротив главного динамика располагался диван: не слишком мягкий, но и не слишком жесткий – как раз то, что нужно для прослушивания музыки. Вернувшись из театра, Гергиев сел на этот диван.