Кадзуо Кобаяси - Валерий Гергиев. Симфония жизни [litres]

По мнению Валерия, это происходит потому, что авиасообщение между Японией и Дальним Востоком устроено крайне неудачно. Например, чтобы добраться прямым рейсом из Владивостока – крупного дальневосточного центра – потребовалось бы меньше часа, но вместо этого приходится делать большой крюк, на который уходит едва ли не полдня. Он считает, что для фестиваля, который должен привлекать первоклассных исполнителей, это неприемлемая ситуация. В том, что Гергиев, даже будучи дирижером, заботится об организационных проблемах фестиваля, проявляется его желание сделать музыку общедоступным искусством.

Даже в России подобные высказывания помогали ему расшевелить политиков и добиться перемен. Одной из его сильных сторон является то, что он сочетает глубокое знание музыки с широким взглядом на общество и человека вообще. Кроме того, нельзя не отметить его способность «угадывать будущее мира». И в этом он тоже причудливым образом похож на Бернстайна. Сам Гергиев называет это «инвестициями» – слово, которое нечасто услышишь от музыканта. О том, как эти «инвестиции» могут приносить настоящие плоды, я расскажу в следующей главе.

В 1990 году в качестве места для проведения Тихоокеанского музыкального фестиваля был выбран город Саппоро. Это решение было напрямую связано с ситуацией на мировой арене. После успеха фестиваля в Танглвуде Бернстайн хотел создать образовательное мероприятие, которое способствовало бы музыкальному воспитанию молодого поколения. Встал вопрос о месте проведения. Сперва Бернстайн подумывал о КНР и даже начал переговоры. В то время Китай не вызывал совершенно никакого интереса в мире классической музыки, но, возможно, маэстро остановил свой выбор на этой стране потому, что чувствовал в китайской культуре некий скрытый потенциал.

В 1990 году в Пекине должен был пройти Молодежно-образовательный фестиваль музыки. Но за год до этого в столице КНР грянули июньские события на площади Тяньаньмэнь. Определенную роль тогда сыграл и визит Горбачёва, который состоялся месяцем ранее: именно вслед за ним среди китайцев широкое распространение получило движение за демократизацию. Когда советский генсек, договорившись с китайской стороной о нормализации отношений, вернулся домой, в Пекине один за одним стали вспыхивать студенческие протесты.

Центром этих событий стала площадь Тяньаньмэнь. В этой ситуации председатель Военсовета ЦК КПК Дэн Сяопин, бывший тогда фактическим руководителем страны, мобилизовал Народно-освободительную армию Китая для подавления протестов.

В тот день 4 июня NHK вело экспериментальную спутниковую трансляцию, в ходе которой я, наблюдая за прямым репортажем CNN с места событий, выступал в качестве комментатора. На пути танков, отправленных на площадь, стояли молодые люди в белых рубашках. В тот момент, когда машины, не сбавляя скорости, вплотную приблизились к протестующим, трансляция оборвалась. Воображение само дорисовало печальную судьбу этих студентов. Говорят, что тогда было большое количество жертв, но точные цифры до сих пор не названы.

Такова была общественная ситуация в Китае, поэтому идея музыкального фестиваля, к разочарованию Бернстайна, разбилась вдребезги. Выходит, что Япония оказалась в долгу перед своим большим соседом, ведь если бы не эти трагические события, фестиваль не был бы перенесен в Саппоро.

Подобно Бернстайну, к Китаю присматривался и Гергиев. В октябре 1996 года – спустя семь лет после событий на площади Тяньаньмэнь – я приехал по приглашению Валерия в Северную Осетию, чтобы собрать материал для документального фильма. Сам же маэстро, перед тем как приехать к себе на малую родину, выступил с оркестром Мариинского театра в Шанхае и в Пекине.

Тогда ситуация в китайском обществе еще не предполагала наличие музыкального рынка. Если посмотреть рейтинг стран по ВВП на душу населения за тот год, окажется, что Китай с показателем меньше чем в семьсот долларов занимал 154-е место в мире – то есть ситуация в стране была не самой благополучной, в том числе и экономически. На мой неприличный вопрос о том, какой гонорар заплатили китайцы за гастроли оркестра, Гергиев ответил:

– Никакой. Мы ехали в Китай не за деньгами. За те восемь лет, что я возглавляю Мариинский театр, около девяноста раз мы выступали в самых разных странах и городах, включая, например, Нью-Йорк. Но в Китае мы побывали впервые. Казалось бы – зачем? Дело в том, что нам нужна аудитория. Сейчас нередко используют слово инвестиции : так вот, привлекая нового слушателя, мы инвестируем в будущее.

Наша первая поездка в Китай длилась пять дней. Несмотря на то, что мы не заключали контракт на телетрансляцию, все наши выступления показали по трем государственным каналам. Наверное, нас услышало несколько десятков, если не сотен миллионов человек. Сегодня все – музыканты, танцоры балета, актеры – только и думают о том, как бы покорить Америку. Но я думаю, что Восток сегодня гораздо важнее.

Наша нынешняя поездка в Пекин и Шанхай принесла убытки, а не прибыль, ведь платили за нее мы из собственного кармана, но зато в следующий раз мы наверняка сможем выступить там и с балетом, и с оперой, и с оркестром, да еще и не в двух, а в десяти городах. Эти гастроли были инвестиционными.

Мне было непривычно слышать, что дирижер рассуждает как предприниматель, но спустя некоторое время оказалось, что при помощи «инвестиционной» деятельности в Китае Гергиев-бизнесмен смог оживить не только мир музыки, но и российско-китайские отношения в широком смысле этого слова.

Как уже было сказано, когда Валерий впервые выступал на гастролях в Китае, ВВП на душу населения там составлял меньше семисот долларов, однако и Россия, у которой этот показатель в том же 1996 году составлял приблизительно две тысячи шестьсот долларов, занимала лишь девяносто пятое место в мире и едва ли могла считаться богатым государством. То, что дирижер из такой бедной страны решил поехать на гастроли в КНР за свой счет, видимо, говорит о том, что он мыслит в глобальных категориях и умеет предвидеть развитие событий.

И в этом он опять совпадает с Бернстайном, стремившимся создать молодежно-образовательный фестиваль в Китае. Бернстайн был сыном русского еврея, который в молодости перебрался из Одессы в Америку и открыл цирюльню в Массачусетсе, чем и зарабатывал на жизнь. Леонард родился в среде, которую трудно было назвать музыкальной, но говорят, что еще младенцем он с интересом слушал грамзаписи, которые ставила ему мама. Уже юношей он вопреки воле отца выбрал музыкальную карьеру и в дальнейшем стал первым всемирно известным дирижером из США. С Гергиевым они похожи еще и в том, что оба испытали влияние своих матерей.