Кадзуо Кобаяси - Валерий Гергиев. Симфония жизни [litres]

– Россия всегда была огромной страной, в которой царил хаос власти. Так было и пятьсот лет назад при Иване Грозном, и сто лет назад. С тех пор ничего не поменялось. В России есть люди с невероятным талантом, но организовать русских людей очень сложно.

В России были яркие таланты. Их было много. Это и Чайковский, и Стравинский, и Пушкин. Однако мы говорим об отдельных талантливых личностях, но, если собрать сто русских, не обязательно они станут весомой силой. Начнут возникать проблемы, а даже если и не возникнут, все равно русские сформируют беспорядочную группу.

Возьмем, к примеру, Германию. Пусть мы и не соберем великих философов или инженеров, в группе немцев всегда рождается сила и порядок. В России не может родиться такая сила организации, как у немцев.

Меня охватили сомнения, а так ли это на самом деле. Ведь когда говоришь о России, перед глазами появляется образ хорошо дисциплинированной армии.

В качестве конкретных примеров можно привести силу единства русских солдат, давших отпор армии Наполеона, силу советской армии, победившей фашистскую Германию.

Когда я размышлял об этом, Гергиев рассказал, как нелегко ему пришлось после назначения его на должность художественного руководителя Мариинского театра.

Первой его задачей было оживить деятельность театра, и самым сложным, по его словам, было объединить труппу и упорядочить организацию. Когда слышишь об этом, начинаешь понимать, что объединить русских для совместной работы сложно.

Друг Валерия Гергиева Никита Михалков – режиссер, получивший премию «Оскар» в номинации «За лучший иностранный фильм», как-то рассказывал историю о церемонии открытия Олимпийских игр в Сочи. Михалков вместе с Гергиевым и другими известными людьми внесли тогда олимпийский флаг на стадион.

– Мы – русские – больше всего не любим делать что-то вместе с остальными по определенным правилам. Какой бы высокой ни была зарплата, мы не можем работать каждый день с девяти до пяти. Русские любят свободу, пусть даже и ценой бедности.

Я сразу же вспомнил, как компания «Тойота» собиралась открывать автомобильный завод в Санкт-Петербурге, и тогда самым большим вопросом было, смогут ли русские работать. Путин изо всех сил старался преодолеть сырьевую зависимость экономики, и для построения здоровой промышленно развитой страны активно поддерживал проект строительства завода «Тойоты» в Петербурге. Для этого в Петербург была отправлена Валентина Матвиенко, парламентарий, которому доверял президент, ставшая губернатором на выборах [2].

Россия больше всего хотела заполучить компании, производственные площадки которых, как в случае с «Тойотой», работали бы по системе «канбан» – это организация производства и снабжения, позволяющая реализовать принцип «точно в срок». Да и для «Тойоты» Россия представляла собой огромный интересный рынок. Компания позитивно рассматривала вопрос о разворачивании производства в России, однако сомнения касались стиля работы русских.

Чтобы решить эту проблему, «Тойота» в течение нескольких лет отправляла русских стажеров на японские фабрики, обучала руководящий персонал, чтобы внедрить принципы системы «канбан» и у русских, и в 2007 году завод в Санкт-Петербурге был успешно запущен.

Я вспоминаю, как для подготовки запуска российского завода даже меня пригласили на совет директоров «Тойоты», где я рассказывал о стиле работы русских. На церемонии открытия новой сцены Мариинского театра в 2013 году я встретился с японским директором завода в Санкт-Петербурге, и он с сожалением говорил, что проблема работы местного персонала так и не решена.

Слушая рассказы о тех сложностях, которые пришлось преодолеть Гергиеву при реформировании Мариинского театра, я вспоминал о «Тойоте» и думал, что это объясняет, почему в России нужен был коммунизм с железным порядком, а также почему в России закономерно появился такой тиран, как Сталин.

Гергиев начинал с того, что был вынужден сражаться с бюрократами. Но теперь мне кажется, что он, как и говорила Анна, может сам ставить перед собой невероятно сложные задачи, решая которые, подпитывается энергией. И его попытки придать традиционной опере современное звучание, и шаги по привлечению большего внимания в мире к Тихоокеанскому музыкальному фестивалю в Саппоро, на пост музыкального руководителя которым он был назначен, все это прекрасные тому примеры.

Да и работа председателя жюри на конкурсе Чайковского, который проводится в России раз в четыре года как возможность дать путевку в мир перспективным конкурсантам, для него наверняка является приятным способом вложить свою энергию. Мне кажется, что Гергиев подсознательно пытается через музыкальную культуру внести свой вклад в процесс изменения мира, полный хаоса и столкновений.

Не знаю, что это именно так, но, наблюдая за его деятельностью до настоящего времени, я как-то смутно ощущал, что понимаю, о чем думает Гергиев. О том, откуда родилось это смутное ощущение, мне бы хотелось поразмышлять дальше.

Гергиев, который закипает энергией при решении сложных задач, говорил, что тех сложностей, которые возникли с местными властями при строительстве новой сцены Мариинки, ему хватило сполна. Пока я размышлял, каким же будет следующий энергоемкий проект Гергиева, события приняли интересный оборот.

В последний день января 2019 года в концертном зале Киои Холл прошел концерт духового ансамбля Сайто Кинэн оркестра под управлением Сэйдзи Одзавы. Этот духовой ансамбль был сформирован группой иностранных музыкантов и их японских коллег. И независимо от фестиваля Сэйдзи Одзава Мацумото (SOM Festival), проводимого летом, он дает гастроли по всей стране.

В тот день в Токио выдалась ужасная погода: вдруг пошел дождь со снегом, подул сильный ветер, под ногами – слякоть. Однако в концертном зале бурлила удивительная энергия. Наверное, потому, что было много молодежи.

Судя по ценовой политике, концерт был адресован молодой публике. Обычный тариф составлял шесть тысяч иен, а льготный тариф для слушателей младше 25 лет – половину стоимости. Обычно на классических концертах много взрослой публики, царит спокойная размеренная атмосфера, однако когда много молодежи, энергетика зала совершенно другая.

Концерт начался энергично – с фанфар из балета «Пери» Поля Дюка. Затем «Чакона из партиты для скрипки соло № 2 d-moll» Баха. А затем «Павана на смерть инфанты» Мориса Равеля. Я впервые слушал произведение, написанное для тонкого исполнения на скрипке, в исполнении мощных духовых инструментов. Но, как ни странно, я не почувствовал никакого внутреннего сопротивления такой интерпретации.