Александр Сенкевич - Венедикт Ерофеев: Человек нездешний

Пушкин в стихотворении «Свободы сеятель пустынный...» о любых народах также был не лучшего мнения, но смерти их не жаждал. Поэт озвучил свои сетования на бесплодность попыток Иисуса Христа изменить рабскую природу простолюдинов:

В том, что сказали Дмитрий Быков и Александр Пушкин, нет точек соприкосновения. Можно подумать, что говорят об одном и том же, да вот смысл в сказанное вкладывают разный.

Народы у Александра Пушкина представлены в самом что ни на есть жалком и унизительном виде — рабами, ещё не познавшими дух свободы. Однако пренебрежение к ним у поэта отсутствует. Его стихотворение пропитано горечью. Неведомо народам чувство самоуважения, то есть чести. Они живут по инерции, как жили их предки, и вечная их доля — быть марионетками в руках кукловодов. При всём понимании Пушкиным рабского положения народов и нежелания с их стороны что-либо изменить в своей злосчастной судьбе в этом стихотворении чувствуется сострадание к ним. И горечь оттого, что природу человека с ходу не переделаешь и праведники земной мир в одночасье не преобразят. Разве что надорвутся и сами погибнут.

Да и что тут рассуждать! Венедикт Ерофеев в поэме «Москва — Петушки» настолько саркастически высказывался о русском народе, что хоть стой, хоть падай. Но всё же не в духе беспросветной и озлобленной мизантропии. Его филиппики при всей их обличительности ближе к пушкинскому, сострадательному, христианскому ходу мысли: «Зато у моего народа какие глаза! Они постоянно навыкате, но никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла — но зато какая мощь! Какая духовная мощь! Эти глаза не предадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий, — эти глаза не сморгнут. Им всё божья роса» 16.

Или приведу совсем уж беспощадное его высказывание. На этот раз не из поэмы «Москва — Петушки», а из «Записных книжек»: «Русская нация — просто невыспавшаяся, потому бестолковая, невезучая, противная, нервическая. У всех же было время поспать, много лет добротного мещанского искусства и бытия» 17. Так и слышишь в этой филиппике неприязнь к сильным мира сего: «Перестаньте взваливать на свой народ “планов громадье” и обманывать его райской жизнью в будущем, дайте ему, наконец, сегодня пожить по-человечески». Для большей убедительности своего взгляда на народ он приводит ироническое замечание русского писателя из XIX века: «Прекрасно у Тургенева: “Русский человек тем прежде всего хорош, что он о себе предурного мнения”» 18.

В его блокнотах существует немало уничижительных, не всегда справедливых характеристик русского народа, которые принадлежат его приятелям или вычитаны им из книг. Например: «Пресловутый Амальрик [97] Андрей Алексеевич Амальрик (1938—1980) — советский диссидент, публицист, писатель. : “Россия страна без веры, без традиции, без культуры и умения работать”» 19; «Розанов: “Русь молчалива и застенчива, и говорить почти что не умеет. Вот на этом просторе и разгулялся русский болтун”»; «Симпатичный шалопай — да это почти господствующий тип у русских» 20.

Чтобы подвести черту под высказываниями Венедикта Ерофеева и его знакомых и друзей о русском народе, обращусь к ещё одной записи из его блокнота. По крайней мере она даёт надежду на какой-то просвет в будущем и впечатляет своей ироничной конкретикой: «Я оптимистично гляжу на мой народ. Количество подбитых женских глаз всё-таки больше, чем доносов женских» 21.

В защиту так называемых цивилизованных народов Венедикт Ерофеев в одной из своих записей 1980 года приводит мудрые слова Максима Горького: «Основной и чудовищный факт: жизнью народов управляют люди совершенно обезумевшие» 22.

Пролетарского писателя больше привлекала отдельная человеческая личность (вожак, вождь), которую он возвысил и воспел: «Человек — это звучит гордо!» Подобная хвала человеку, возвышающемуся над остальными людьми, была воспринята моим героем без всякого энтузиазма. Венедикт Ерофеев в пику классику переиначил его знаменитое и широко известное утверждение. Он без всяких обиняков объявил, что собой представляет венец творения в образе вожака и вождя: «Человек — это звучит горько» 23. И тут же в скобках уточнил: «просто сорвалось» 24. На кого он, знать бы, намекал? Не на самого ли Алексея Максимовича? Увы, не устоял Горький перед соблазном жить богато и своё свободомыслие спрятал подальше от зорких глаз соглядатаев!

И, надо сказать, это был не просто ёрнический выпад и сторону основоположника социалистического реализма. 11есомненно, «перевёртыш» известной цитаты из горьковской пьесы «На дне» родился у него в голове как протест против очевидного вранья. Ведь из гордецов с течением времени и при благоприятных для них обстоятельствах вырастают тираны. А плетью, как говорят, хомута не перешибёшь, как и насилием вряд ли изменишь человека.

Возможен в этом высказывании Венедикта Ерофеева и другой смысл. Горько смотреть на нравственный облик современного человека в его нынешнем плачевном состоянии.

Не буду кружить вокруг да около в попытке отыскать ту истину, которую Венедикт Ерофеев сердцем чувствовал, а своей жизнью не всегда подтверждал. Обращусь к Евангелию и прежде всего найду в нём ответ на вопрос «Что есть Истина?». «Фома сказал: Господи! не знаем, куда идёшь; и как можем знать путь? (Ин. 14:5). Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходил к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6)».

Николай Бердяев, христианский философ и мыслитель, в книге «Истина и откровение» пишет об этом высказывании Иисуса: «Что это значит? Это значит, что Истина не носит интеллектуального и исключительно познавательного характера, что её нужно понимать целостно, она экзистенциальна. Это значит также, что Истина не даётся человеку в готовом виде, как вещная, предметная реальность, что она приобретается путём и жизнью. Истина предполагает движение, устремлённость в бесконечность. Истина есть полнота, которая не даётся завершённой. <...> Истина не есть реальность и не есть соответствие реальности, а есть смысл реальности, есть верховное качество и ценность реальности. В человеке должно происходить духовное пробуждение к Истине, иначе она не достигается или достигается омертвевшей, окостеневшей. Истина может судить Бога, но потому только, что Истина и есть Бог в чистоте и высоте, в отличие от Бога, приниженного и искажённого человеческими понятиями» 25.

К вопросу «Что есть Истина?» непосредственно примыкает другой, более заземлённый и ему созвучный: «В чём состоит смысл жизни?» Может, мы, люди, ошибка природы? Да и то сказать: посмотреть на нас со стороны, из космоса, например, — будет одно расстройство ума и мельтешение в глазах.