Эльвира Филипович - Я, мой муж и наши два отечества

За стеной солдаты заболевали холерой. Заболел холерой Владик. «Что ты ел?» — добивалась от него мама. Он нашел на обильной солдатской помойке селедочные головы и обсосал их.

Меня мама переселила вниз, к Маргарите и Тамаре. Но я раза два поднялась к ней. На табурете белел таз с раствором сулемы, где мама ополаскивала руки. Тинь-тинь — голубоватый, тощенький, необыкновенно серьезный — утопал в большой кровати, смотрел куда-то и не двигался. Он, оказывается, тогда сказал маме: «Мама, я, наверное, умру». Она выходила его…

1920 г. Мама поступает учительницей в гимназию. Преподает языки: французский и немецкий.

Бабуня —всегда в затейливом чепце, охватывающем ее богатые уложенные волосы, и в шлафроке до полу, отделанном кружевами. Среднего роста, полненькая, она была хозяйкой деревянного домика в самом конце Беговой. Дальше стояла духовитая конюшня для больных лошадей и простирался пустырь до самой железной дороги с виадуком через нее. А за железной дорогой, на задах — коровник и просторный сеновал, и будка, где обитал добрейший сенбернар, а после него — задумчивая дворняга. Корова выращена от симменталки. Сперва пастух заходил за ней, а после революции пасли ее на пустыре то литовская беженка Юлька, то сама Бабуня.

Четыре комнаты было в домике. А также кухня, ванная и туалет. В коридоре — телефон, пол — линолеум, в полу — погреб. За глухим забором в домике жил ветфельдшер с семьей.

У Бабуни в обеих зашторенных комнатах обстановка была уникальной. Гостиная, задняя комната, была выдержана в цвете бордо, вся устлана ворсистым ковром; сиденья и спинки темно-багровых мягких кресел сплошь вышиты дивной вышивальщицей. Правее двери висело на стуле древнее японское одеяние. Как если бы там кто-то стоял в этих странных доспехах с черной железной маской, раздувавшей ноздри большого носа, и с рогами. Множество черных лакированных японских столиков с золотистыми рисунками птиц, японская шкатулка с тайничками, фарфоровая статуэтка, кивающая головой, если тронуть. Чудные мелкие поделки из камня, обезьянки и прочее. От центра потолка свисал золоченый фонарь с разноцветными стеклами, а над ним простирался темно-красный японский зонт. Проходною была спальня. Цвета салатного, и комод цвета семги. Таков и ковер во всю комнату, и шторы из нежного плюша, и на кровати шелковое, с панбархатными цветками покрывало. И такой же балдахин; стулья в стиле рококо, инкрустированный письменный столик, черный с золотом затейливый комод, три тумбочки из светло-зеленого благородного серпентина на золоченых металлических ножках, ваза с объемными белыми цветками и с амурчиками, французские фарфоровые статуэтки. А по стенам — семейные фотографии, и среди них исключительно большая, величиной с окно, фотография молодой Бабуни, обнимающей двоих мальчиков — папу моего и Талясика.

Бабуня — нарядная красавица с очень тонкой талией, у мальчиков волосы до шеи. Старший целует свою маму в щеку, а младший смотрит на него снизу.

Две комнаты, Талясика и Палялевича, обе изолированные. Талясикова — голубая. Это одновременно кабинет, библиотека и спальня. От потолка и до полу книжные полки, почти все переплетены в голубое. А у его постели — нечто вроде прилавка, на котором лежит огромная книга «Сокровища искусства». Рядом полуметровые два тома библии с иллюстрациями Доре, «Потерянный и возвращенный рай» Мильтона. В тумбочке — собрание сочинений Шекспира, на французском Данте «Божественная комедия», на верхних полках — классика, а внизу желтенькие карманные книги: Эфрон, Ницше, Аверченко, Есенин, Маяковский, Мицкевич, Прус… По полу ковер синий с голубым. Моя любимая комната. Талясик в совершенстве владел польским, французским, немецким, итальянским, в меньшей мере английским и шведским. Была у него собственная химическая лаборатория, где он постоянно что-то перегонял, кипятил.

Палялевич обитал в столовой за комодом. Спал на раскладушке

Моя мама работала руководителем в детской колонии №358 в Покровском-Стрешневе. Называли эту колонию Детским городком имени Калинина.

Детские дома размещались в больших дачах. Мы жили сперва в бывшей даче Соколова, потом — в даче Зильберштейна… Во дворах дач росли высоченные сосны.

Биография

Филипович Иосиф Владимирович (7 апреля 1881, Одесса — 16 августа 1938, Москва) — советский организатор химической промышленности.

Иосиф родился 7 апреля 1881 года в городе Одессе в семье земского врача. Получил образование в Одесском реальном училище, которое окончил в 1899 году. В том же году поступил в Киевский политехнический институт на химическое отделение, но в 1902 году за участие в студенческих волнениях и демонстрациях был отчислен с третьего курса. Позднее поступил в Московское техническое училище (ныне МВТУ им. Баумана), которое окончил в 1911 году. Будучи студентом, принимал активное участие в революционном движении.

Будучи учеником советского химика Л. Я. Карпова, создателя проекта Вахтанского канифольного завода, в 1921 году был назначен председателем и главным инженером особой строительной комиссии «Вахтанское строительство», которая действовала на основании постановления Совета Труда и Обороны, подписанного В. И. Лениным.

По сентябрь 1927 года Филипович работал начальником и главным инженером Вахтанского завода, а с октября 1927 года — уполномоченным ВСНХ РСФСР по временной эксплуатации предприятия «Вахтан» с правами и обязанностями главного управляющего трестом, а также главным инженером предприятия до весны 1928 года.

В последующие годы жизни И. В. Филипович продолжал работу над проектами лесохимических заводов, работал заместителем директора по науке в физико-химическом институте им. Л. Я. Карпова, преподавал в институте Народного хозяйства им. Плеханова, в Ленинградской Лесохимической академии, был избран профессором по кафедре канифольно-скипидарного производства, сотрудничал в качестве члена редколлегии в журнале «Лесохимическая промышленность».

«Знамя труда» Газ. Четверг, 28.08.1975. Ю. Цепелев «Начальник Вахтанстроя». Из истории родного поселка.

На снимке — административно-технический персонал Вахтанстроя. В центре первого ряда И. В. Филипович.

Имя Иосифа Вл. Филиповича, энтузиаста канифольной экстракционной промышленности, хорошо известно многим советским лесохимикам. До сих пор не потеряли значения его работы, посвященные экстракционному методу производства канифоли, расширению сырьевых ресурсов, пластификации древесины и другим вопросам. К сожалению, о самом Филиповиче знают очень мало. В Центральном НИИ и проектном институте лесохимической промышленности (ЦНИЛКИ) уже не осталось ни одного человека, работавшего с Филиповичем. Ведь Филипович начинал свою научную деятельность еще до Первой мировой войны. Уже тогда… он проводил научные исследования по организации производства «Вахтанское строительство». 14 ноября в связи со смертью члена комиссии профессора С. П. Лангового и в связи с образованием строительного треста «Вахтан» И. В. Филипович стал единоличным начальником Вахтанского строительства.