Лина Тархова - Заложники Кремля

« Было это так… М ы с Галиной Леонидовной ехали на дачу, вдруг в машине раздался телефонный звонок из приемной Леонида Ильича и дежурный секретарь спросила, на каком отрезке шоссе мы сейчас находимся. Получив ответ, она сказала:

— Юрий Михайлович, сейчас с Вами будет говорить Леонид Ильич.

Первая мысль была — что-то случилось, какое-то ЧП во внутренних войсках. Мы остановились. Стало тихо. В машине раздался телефонный звонок. Леонид Ильич поздоровался, спросил, на каком участке пути мы находимся и, получив ответ, сказал:

— Поздравляю тебя с новой должностью.

Я опешил. Спрашиваю:

— Какая должность?

— Ты назначен заместителем Щелокова.

— Как же так, — говорю, — Леонид Ильич, со мной же никто не посоветовался.

— Ну, вот еще, — полушутя, говорит он, — надо мне с тобой советоваться! Это решение Политбюро, я его только что подписал. Кстати, тебя рекомендовал Щелоков. И еще: тебе только что присвоено звание генерал-лейтенанта».

Политбюро — незаменимый орган коллективной безответственности, удобный тем, что часто невозможно вычислить, кто конкретно стоит за тем или иным решением. Именем Политбюро прикрывали чурбановский взлет. Его же использовали, когда пришло время, для резкого приземления.

Арестованный по обвинению во взятках и злоупотреблении служебным положением родственник умершего к тому времени Брежнева, сразу, в первый же день допросов подписал все обвинения в свой адрес. Но тем не менее недоумевал: « Что же происходит? »

О чем и спросил Виктора Чебрикова, заменившего Щелокова на посту министра внутренних дел.

« Чебриков, спокойно глядя мне в глаза, ответил:

— Юрий Михайлович, ваш арест обсуждался на Политбюро ».

Но это случится еще только в далеком 1987 году. Пока же у Чурбанова впереди 16 лет восхождения.

Его назначение первым заместителем министра внутренних дел вызвало в милиции шок. Сиятельный зять, не имея солидного профессионального опыта, держался с апломбом и все время выступал с какими-то идиотскими инициативами. То требовал, чтобы работники милиции, в особенности же — чиновники министерства, непременно ходили на работу в форме. Часть сотрудников МВД специально одевается «цивильно» в целях конспирации, и это известно любому обывателю. Но нового зама тонкости ремесла не волновали. Причина появления такого приказа лежала на поверхности — пригожий брежневский зять любил покрасоваться в своих мундирах, на которые только успевал привинчивать орденские планки. Особенно нежные чувства, рассказывают, вызывала у него белая парадная форма; этот цвет удачно оттенял всегда идеально уложенные темные волосы. «Парикмахерский мальчик» — так называли Чурбанова. В его служебный кабинет ежеутренне приходил личный Фигаро с баночкой наилучшего бриолина.

Еще одно распоряжение вызвало возмущение в МВД — о запрещении курения в служебных помещениях. Курить — оно, конечно, здоровью вредить, но что за фюрерские замашки? Когда работа горит…

В министерстве заговорили о «чурбанизации» органов внутренних дел.

Попасть к новому заму на прием стало сложнее, чем к министру. Была введена предварительная запись. Причем секретарь всегда заботился о том, чтобы очередь не двигалась слишком быстро, без очереди как-то несолидно. Профессионалы приходили решать оперативные вопросы, не терпевшие отлагательства, и часами торчали в приемной. Но когда счастливчик попадал в кабинет замминистра, разговор любой степени важности мог быть прерван замечанием хозяина кабинета:

— А что это у вас ботинки не начищены? Вы понимаете, что бросаете этим пятно на всю нашу доблестную милицию?

У Чурбанова ботинки всегда были начищены до блеска. Я присутствовала на судебных слушаниях по одному из ответвлений грандиозного уголовного «узбекского дела». В зал заседаний в качестве свидетеля доставили уже осужденного Чурбанова. И пробор, и башмаки, и даже ладно сидевшая на нем тюремная роба, сшитая, казалось, искусным портным, были, как всегда, на уровне…

Люди, отдавшие работе в милиции десятки лет, бежали из министерства, что называется, пачками — вступать в борьбу с Чурбановым было бесполезно. Замминистра и министр образовали «неубиенную» пару. Союз зятя и лучшего друга генсека!

Иногда у них могли случаться размолвки. Чурбанов был очень озабочен своим имиджем. И пошел к Щелокову с просьбой выделить ему такую же, как у министра, «Чайку». Несолидно как-то на «Волге» разъезжать — таких машин в Москве тысячи.

Щелоков отказал — заместителю положена именно «Волга». Чурбанов настаивал. Попросил позвонить Косыгину, в то время председателю Совета министров.

— По такому поводу я ему звонить не буду, — отрезал министр.

Тогда Чурбанов, недолго думая, снял трубку «кремлевки» и набрал номер Косыгина:

— Алексей Николаевич, нельзя ли помочь с «Чайкой»? Думаю, мы могли бы решить этот вопрос без отца.

Как любящий зять, Чурбанов называл папу Брежнева отцом. Имя генсека, как всегда, произвело волшебное действие: наутро у подъезда Юрия Михайловича уже фырчала заветная «Чайка», оборудованная кремлевским телефоном и рацией. Правительственный лимузин, как и положено, сопровождали две специальные автомашины.

«Чайка», кремлевская связь, эскорт — это уже было достаточно солидно.

Но отношения с шефом, министром Щелоковым, усложнились. С одной стороны, он зять Брежнева — и никто ему не указ. С другой стороны, и Щелокова соединяли с Ильичом много лет дружбы и взаимных услуг. И Юрий на всякий случай на обострение не шел. Напротив, как умел, крепил дружбу с министром.

В ноябре 1980 года министр отмечал свое семидесятилетие. О подарке Чурбанов позаботился заблаговременно. Помощники присмотрели в спецхране Главного Управления министерства финансов СССР старинные массивные золотые часы с цепью. Несколько звонков нужным людям и… часы изымаются из спецхрана и передаются в торговлю для реализации.

Их приобретает порученец Чурбанова за немаленькую по тем временам сумму в четыре тысячи рублей (почти стоимость «Жигулей»). Юрий Михайлович мог бы такую сумму и сам заплатить, но зачем, когда можно списать золотишко на кого-нибудь из зарубежных друзей-коммунистов? Был составлен липовый акт, согласно которому часы подарены руководителю одной из братских стран.

Оставалась еще одна задача: вручить часы при минимальном количестве свидетелей. Порученец и здесь все устроил, как было приказано. Когда министерская публика, поздравив юбиляра, удалилась, он быстро и плотно закрыл дверь кабинета. Оставшийся внутри Чурбанов смог вручить дорогой подарок один на один.

Здесь характерно то, что и Щелоков, отлично понимая, откуда могла появиться редкая вещь, принял подарок без колебаний. Руководители СССР всегда рассматривали богатства страны как свои собственные.