Лина Тархова - Заложники Кремля

Следователям было ясно: продать эти «камушки», описанные в каталогах, в СССР почти нереально. И сосредоточили внимание на международных аэропортах и пограничных станциях. Уже через несколько дней в Шереметьеве задержали гражданина в заурядной одежонке, в которую был вшит пакетик с тремя «камушками», похищенными у Бугримовой. Вскоре за решеткой оказалась банда грабителей.

Кто навел их на квартиру известной дрессировщицы? Подозрение пало на Буряце. Любовника Брежневой вызвали в Лефортово на допрос.

Экзотично смотрелся Борька-цыган в кабинете следователя. В норковой шубе и меховых сапогах, с любимой маленькой собачкой, он выглядел безвкусным пижоном, собравшимся на легкую прогулку. Судя по всему, Борис не допускал и мысли об аресте. Когда же объявили, что после допроса его поведут в тюремную камеру, и он может сообщить об этом своим родным, Буряце набрал номер Галины…

Идя ко дну, Борис пытался опереться на монументальную фигуру подруги. Он не знал тонкости: страховка существует для номенклатуры, но не для безродного бывшего артиста, ныне вора и наводчика Бориса Буряце.

«Нутряной инстинкт» подсказал Галине верную тактику: она сделала шаг в сторону, протрезвела, притихла. И никто не посмел пригласить дочь генсека на допрос без специального решения политбюро. Между тем в протоколах допросов Буряце и многих, кого затянуло в свою воронку громкое «бриллиантовое» дело, часто встречается имя дочери Брежнева.

Обо всем этом был осведомлен контролировавший следствие первый заместитель председателя КГБ Семен Цвигун. А ведь папаша Брежнев поручил ему позаботиться о добром имени своих детей! Не справился гебист с задачей!

Сам Брежнев был плох — ему оставалось жить меньше года. Здоровье его, от природы богатырское, было подорвано неумеренным употреблением сильных транквилизаторов.

Началось это в 1969 году. Тогда какой-то эскулап внушил Ильичу, что при своей нечеловеческой нагрузке он должен спать не менее девяти часов в сутки. А чтобы сон был глубокий, нужно иметь под рукой «успокоительные» таблетки.

Брежнев настолько пристрастился к этому наркотику, что окружающим приходилось буквально на уши вставать, чтобы перекрыть каналы получения транквилизаторов. Членов семьи, врачей, прислугу, охранников, шоферов — всех изводил генсек просьбами достать или выписать заветные таблеточки. А просить он, рассказывают, умел по-детски настойчиво и простодушно.

А запивать лекарство Леонид Ильич взял за правило водкой. И не простой водкой, а непременно крепкой «Зубровкой». Опять-таки кто-то ему такую «ценную» мысль подал. Для верности Брежнев посоветовался с Евгением Чазовым, главным врачом 4-го управления Минздрава, а проще говоря, «Кремлевки»: не вредно ли такое сочетание — алкоголь плюс успокоительное?

Грамотный мир знает, насколько разрушительна эта гремучая смесь для организма. Но главный кремлевский медик успокоил: в общем-то «Зубровкой» запивать таблетки можно, но только если «в меру».

Это звучало как разрешение, и Леонид Ильич им радостно воспользовался. Алкоголь плюс транквилизатор, нембутал плюс «Зубровка»… Эта ядерная смесь разваливала организм с такой скоростью, что решено было установить при генсеке постоянный пост из двух сменяющихся медсестер. Только из их рук мог он отныне получать лекарства.

Леонид Ильич бушевал, угрожал… Но скоро оказалось — это не ограничение прав, а подарок судьбы.. Одна медсестричка, назначенная сиделкой к Ильичу, вскоре выжила свою напарницу и надолго воцарилась как на медицинском посту, так и в его душе.

Молодая, с броской внешностью, как описывает ее бывший телохранитель Владимир Медведев, она держалась вначале тише воды, ниже травы. Но постепенно, незаметно для всех обрела над Брежневым гигантскую власть. В конце концов Леонид Ильич шагу не мог ступить без оглядки на очаровательную сестричку, с которой у него установились «особые отношения».

Как звали последнюю любовь старого генсека? Главный телохранитель деликатно опускает имя — эта женщина была замужем, у нее дочь, сейчас уже взрослая…

Муж спецмедсестры был поощрен в лучших традициях фаворитизма: в начале «службы» жены на посту при Брежневе он — капитан погранвойск, а скоро уже — генерал. Судьба оказалась немилостива к несчастному: в 1982-м, в год смерти Брежнева, он погиб в автокатастрофе. Впрочем, кто знает, была ли гибель его точно немилостью — или, напротив, избавлением от мук?

« Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь… »

Учреждение медицинского поста при генсеке, имевшее столь неожиданные последствия, не решило, однако, главной проблемы — транквилизаторов. Владычица сердца Ильича вмешивалась в действия врача, диетолога, поваров — но вовсе не спешила бороться с пагубной привычкой своего пациента.

Больше того, не в силах оставаться рядом со старым Брежневым столько, сколько ему хотелось, — а он был рад держать ее около себя круглые сутки — вскоре поняла, что именно в таблетках и заключается ее спасение. Чтобы беспокойный пациент подольше спал, подкладывала ему в еду нембутал или фенобарбитал, а сама бежала домой.

Ситуация становилась невыносимой. Тишайшая Виктория Петровна молча, кротко переживала новый роман неверного супруга. Не смея сказать фаворитке ни слова поперек, расплачивалась за это приступами гипертонии. Но долго так продолжаться не могло. Зависимость Брежнева от молодой любовницы становилась скандальной. Он оказался полностью порабощенным, лишенным всякой воли, всюду брал ее с собой, исключая разве что официальные мероприятия. На пирушках в охотничьем домике в Завидово новая любимая женщина генсека присутствовала неизменно, сидела за общим столом с членами политбюро, чего не позволялось ни личным врачам, ни телохранителям.

Здесь под добрую рюмку армянского коньяка обсуждались важнейшие политические проблемы, в том числе секретные (они у нас, правда, все были секретные) и международные. А женщина сидела и слушала.

Среди членов политбюро поднялся ропот, и первым не выдержал Дмитрий Полянский. Возмущенный, он позвонил Чазову и потребовал поставить медсестру на должное место. Но главный кремлевский медик хитро от объяснений с Брежневым уклонился.

Тогда Полянский сделал это сам. За что и пострадал — генсек лишил члена политбюро своего расположения, и с того рокового дня 1976 года звезда Дмитрия Полянского повернула на закат. С членством в высшем политическом органе партии ему пришлось распроститься.

Брежнев дряхлел и впадал в маразм на глазах. Его необходимо разлучить с роковой женщиной! Попытались действовать хитростью:

— Ах, она сегодня не придет, муж заболел… ребенок заболел… сама занемогла…