Лина Тархова - Заложники Кремля

Сменивший Андропова Черненко был, как известно, другом Брежнева, при нем высокопоставленные преступники смогли перевести дух. Кто знает, проживи Черненко подольше, был бы арестован Юрий Чурбанов, или нет. Свои двенадцать лет строгого режима зять Брежнева получил уже при Горбачеве.

Галину Брежневу не видели в зале судебного заседания среди заплаканных родственников Чурбанова. Все попытки пригласить ее в суд официально, в качестве свидетельницы, также окончились неудачей. Первые лица приходят и уходят, а законы номенклатуры, они же — законы круговой поруки — остаются неизменными.

Галине Леонидовне пришлось понервничать при Андропове и немножко при Горбачеве. В такие периоды она «залегала на дно». Однажды даже надолго исчезла из Москвы, по слухам, кочевала с табором по югу России. Но со временем прямо-таки ожила и начала охотно давать интервью, от чего в опасные для себя годы благоразумно воздерживалась.

В 1990 году она осмелела настолько, что предъявила судебный иск на семейное имущество, конфискованное после суда над ее бывшим мужем.

Чурбанов вернулся из заключения на 5 лет раньше срока по амнистии. Не имея в зоне вестей от супруги, он с разочарованием обнаружил, что уже разведен и даже выписан из квартиры, где они коротали свои дни с Галиной. Экс-супруг пострадал, как считает, исключительно из-за принадлежности к семье генерального секретаря.

Еще в заключении Чурбанов начал работать над книгой и много усилий приложил, чтобы создать образ ангелоподобной Галины. Ей же свое произведение и посвятил.

И вдруг такая неожиданность — он более не женат и не имеет жилья. Шутка с изъятием штампов из паспорта повторилась. Кроме того, Галина Брежнева сумела убедить суд, что конфискованное при аресте мужа добро, а именно автомобиль «Мерседес», мебель, люстры, коллекция оружия, дача, чучела животных, а также денежный вклад на сумму в 65492 рубля принадлежит не супругу, а лично ей.

Как ей это удалось?

« Автомашину „Мерседес“ подарил отцу какой-то государственный деятель. У меня есть водительские права, и я водила эту машину. Обыкновения дарить подарки моим мужьям у отца не было… По поводу дачи. Вначале была другая дача, мы ее продали за 44 тысячи. Деньги для покупки дачи: одну половину дала мама, другую половину платила я. Я продала шубу из соболей за 50 тысяч и серьги (сапфиры с бриллиантами) — это засвидетельствуют дети ».

Суд вынес решение в пользу истицы.

Наши властители живут, как воинствующие атеисты в квадрате, в кубе.. Не верят в бессмертие не только тела и души, но и своих идей и дел. Верят только в одно — первые комья глины на их гроб станут и первыми залпами грязи в их адрес; и все надо успеть для себя и для наследников сейчас, здесь, на земле. Для этого нет ни нравственных, ни юридических препятствий… С диадемой вот только осечка вышла.

Судя по всему, Галина и Юрий заранее готовились к возможным резким поворотам судьбы. Во всяком случае, большую часть денег и ценностей спрятали задолго до ареста Чурбанова. Обыск в квартире и на даче почти ничего не дал. Бриллианты, в которых дочь Брежнева блистала на светских приемах, исчезли.

Она спокойно наблюдала, как в ее вещах роются следователи, без скандала подписала протокол и даже напоследок миролюбиво предложила следственной группе «обмыть» такое неординарное событие в ее жизни.

Вскоре после того, как Чурбанов вернулся из заключения, ему предложили принять руководство одной коммерческой структуры.

« Значит, откопал свое золотишко », — так прокомментировали информацию наблюдатели. В коммерческие структуры людей с тощими карманами не приглашают. Считать же солидным «капиталом» связи «бывшего зятя» с подмоченной репутацией вряд ли реально.

Галина Брежнева, как утверждали злые языки, всю оставшуюся жизнь искала свою долю припрятанного. Подвыпив, бралась за лопату и бродила по дачному участку, ковыряя землю то тут, то там.

Но она не бедствовала. Дочери Брежнева выправили пенсию как генералу (!) дипломатической службы. Плюс отцовское наследство. В общем, в средствах стеснена не была. И ни о чем не горевала. У Галины Леонидовны происходила разнообразная личная жизнь, подробностями которой она охотно делилась с журналистами.

« У меня сейчас сорокалетний друг Илюша. Он хороший механик, хоть и малограмотный. В совхозе у него работа очень тяжелая. Представляете, на холоде приходится ремонтировать машины, а они — одно старье, запчастей в государстве не имеется. У Илюши жена и двое детей, но он ко мне часто приходит. С ним выпивать очень хорошо. Только когда он пьяный, делается нехороший, лезет драться. Недавно выбил мне три передних зуба. Как же, потом на пузе извиняться приползал. А куда он от меня денется, деньги-то ему где еще взять… »

« Это Виктор, мой любовник. Вить, налей нам… Англичане сделали фильм обо мне — по всей Европе прокатили, мне пяти копеек не заплатили. Но я ничего… Что писал Додолев? (журналист. — Авт.) Что я просто алкоголичка и ношу сдавать бутылки. Мама мия!.. Я столько пережила. И мне предлагают любые деньги — только открой рот ».

« Вот мой бывший муж Юрий Михалыч, — он эрудит, он университет закончил, философский факультет (заочно. — Авт. ) — я ему так рассказываю: „Знаешь, Юр, это было до войны, до войны…“ А он спрашивает: „Галь, до какой? До первой империалистической?“ Ха-ха-ха. Все, что я имела от Чурбанова — сотрясение мозга… Он убивал меня вручную ».

« Когда я иду в свою кибитку и вижу, как бабушки стоят и ждут, когда привезут хлеб, я готова заплакать, а чтобы я заплакала — много надо. При Леониде Ильиче об этом не думали…

Сейчас мама звонила, Виктория Петровна. У нее лекарства кончились. Я говорю: «Мамочка, потерпи до вечера…» У жены генсека нет лекарств! Ей Жискар д'Эстен шампанское подавал, а демократы… их мать, лекарств не дают ».

« Я каждый день была счастливой и несчастной, и неважно, что я не знаю, какой сегодня день. Все равно счастья было много… Я жила при коммунизме. Другим это не понять. Мы вот так: воткнули семечку — и во-от такой арбуз! »

« Когда случилось это крушение, нашелся подонок, который обобрал меня до нитки. Раньше он стоял по стойке „смирно“ и носил нам покушать — ну, завмаг. А когда я растерялась, он вывез все: ковры, хрусталь, даже нашу кровать с дачи ».

« Я только люблю любовью заниматься. Я мужиков не считаю — я ж не звезда. А чего их считать? Их надо употреблять. И выгонять. У меня Кролик есть. Он меня понимает. Мы с ним в пять утра танцуем. Танго. А сейчас он копает картошку, и мне его не хватает ».

« Горбачев и Раиса заявляют, что ничего общего не имели с нами. Но это неправда: мы все в одной упряжке! Ой, я много чего знаю, но у меня же чуваки не интересуются! »