Елена Мезенцева - Алёнкины рассказы

Настал мой черед составить ему и его сопливым товарищам компанию в детском учреждении. В санях лежачее место было отдано мне, а ему пришлось пересесть на облучок, опустив ноги на мое укутанное тело. Этого он перенести не мог.

— Давай Ленку выкинем! — предложил он маме.

Выждал томную паузу и добавил:

— В сугроб или в мусорку.

Я к тому времени говорить ещё не умела, но уже усвоила папины слова, что в голове есть мозг, который мог думать. И мой мозг сказал:

— Выкинуть, конечно, можно, но ведь сразу подберут! Такие чудесные девочки на дороге долго не валяются! Вот вы прошли бы мимо такой ничейной красавицы?!

Но я всё-таки напряглась, вдруг маме понравится предложение моего «доброго» братца.

1955 год. Алёнка и Лёня

Придя в себя и обретя дар речи, она попыталась объяснить ему, что это не самая лучшая его идея. Я очень хорошо запомнила её аргумент.

— Нельзя Лену выкидывать. Не ты её находил, не тебе добро переводить.

Мама вынесла окончательное решение. И мы полным составом отправились дальше к нянькам и горшкам. Спасибо тебе, дорогая! Ты самый дорогой, любимый, бесценный и значимый для меня человек в жизни!

А что Лёня? Об одном он тогда не догадывался. Что через много-много лет мы будем совсем старенькие и седые. Будем сидеть себе рядышком, и я, придерживая челюсть, буду зачитывать ему наши истории из моей книжки. А он будет хитро улыбаться своим беззубым ртом. Не потому, что ему смешно, а потому, что он меня любит так же сильно, как люблю его я. Пусть не с первого взгляда, но зато до последнего зуба.

Мне два года. Как-то мама принесла домой красивую коробку и объявила, что это она купила подарок своей знакомой. Мы с Лёней сразу кинулись смотреть, что там. А там, в красивой коробке, был необыкновенный набор чудесного мыла. Шесть разноцветных круглых кусочков лежали каждый в своей отдельной ячейке. Белый, розовый, желтый, красный, зеленый и даже фиолетовый. От каждого из них исходил свой нежный тонкий аромат. На коробке вместо букв были нарисованы чуднЫе жучки, крючки и палочки. Такие же жучки были выдавлены на мыле. Мама сказала, что это особенное мыло, из Японии. А жучки — это буквы и слова, иероглифы называются..

Коробка стояла на буфете два дня. Я без конца подходила к ней, вставала на цыпочки и вдыхала этот заморский аромат. На третий день терпению пришёл конец. Я решила, что это мыло нужно обязательно попробовать, хотя бы лизнуть. Ну, не может такое красивое японское мыло быть невкусным! Дальше откладывать было нельзя. Скоро подарок отнесут по назначению. Лёню решила не привлекать. Самой мало достанется. Потом ему расскажу, какой был вкуснее.

Выждав момент, когда взрослых поблизости не было, аккуратно достала первый. Вот он — розовый, ароматный, блестящий!

1956 год. Алёнка

Аккуратно отгрызла двумя передними зубами маленький кусочек. В предчувствии удовольствия закрыла глаза. Удовольствие не состоялось. Так себе оказалось на вкус это мыло. Наверное, следующий будет вкуснее. Следующим был фиолетовый. Но и он не оправдал надежд. Ожидаемое блаженство так и не объявилось.

После шестого куска весь рот заполнился мыльной пеной. Дегустация японского подарка с треском провалилась. Вот все-таки не умеют японцы вкусное мыло делать! Красиво — да. А вкус явно подкачал.

Следы от зубов на мамином подарке меня нисколько не смущали. Я была уверена, что они ничуть не хуже, чем японские буквы. Кому придет в голову обвинить меня в посягательстве на чужой подарок. Не так Лена воспитана!

Любите ли вы горчицу так, как ненавижу ее я?! Был чудный субботний вечер. У нас были гости. Дружная взрослая компания. Стол накрыт, нас с братом уложили спать. Мне два с половиной года, Лёне на год больше. Он уснул, а мне никак не спалось. Как можно спать, если там, в соседней комнате, что-то происходит?

В нашей квартире между комнатами дверей не было. Проём был прикрыт гобеленовыми шторами, и мне легко было наблюдать за происходящим, стоя в своей железной кровати. А там было много интересного.

Особенно меня привлекла изящная баночка на столе. В свете ламп она переливалась хрустальными гранями и разбрасывала вокруг себя разноцветных зайчиков. Гости передавали её друг другу и доставали малюсенькой блестящей ложечкой нечто божественное. Я не могла оторвать глаз от этого действия. Если ложечка такая маленькая, значит, это самое главное блюдо нашего стола?! Как мне хотелось оказаться там, со всеми, за нашим большим столом. Как хотелось прикоснуться к этой волшебной баночке. Но я понимала, что ничем себя выдать нельзя. Иначе уложат в кровать и шторки задвинут.

1957 год. Алёнка

Сколько прошло времени, уже не помню, но наконец гости засобирались, а родители пошли их провожать. Какая удача! Со стола ничего убрать не успели. Как только входная дверь закрылась, настал мой выход! Подобрав ночную рубашку, я выбралась из кровати, а на ней, между прочим, была натянута сетка! Пулей долетела до стола, забралась на стул, и вот она — эта вожделенная цель! Но время поджимало, родители могли вернуться с минуты на минуту.

Действовать надо было быстро. Маленькой ложечкой возиться было некогда! Решение пришло мгновенно. Схватив столовую ложку, я вытрясла в нее половину содержимого заветной баночки и мгновенно проглотила его.

Боже!!! Волосенки мои встали дыбом! Глаза не то что на лоб — на затылок переместились и там отдельно горько плакали. Уши свернулись в трубочку, потом развернулись и застыли перпендикулярно голове. Горло горело так, будто я проглотила совок углей из печки. Из носа шел пар. Мне казалось, что в животе у меня разгорается костер, родители обязательно увидят его пламя и обо всем догадаются. В кровать бежать я боялась, вдруг случится пожар. Но выхода не было, пришлось прятаться под одеяло.

Так любите ли вы горчицу так, как ненавижу её я?! На всю жизнь наелась.

1957 год. Лёня и Алёнка с новой причёской

Время незаметно откусило три года моей жизни, и я поняла — пора. Пора становиться красавицей! Маникюр, педикюр тогда мне были ещё неведомы. Да и более зрелые девушки во времена моего детства не очень ими себя баловали.

Я уже пробовала, с помощью мамы, украсить себя конским хвостиком, но она его так сильно затянула, что мои глаза снялись с насиженных мест и закатились за уши. Зрение резко упало. Затею с хвостом пришлось отложить до лучших времён.

Тогда в моей женской голове созрел другой замечательный план. Да, прическу надо менять, а точнее, обзавестись челкой. Но только не как у брата Лёни, а такой, чтобы полукругом легла вокруг моего гениального лба. Я уже представляла, как будет ошарашен народ от такой красоты. Как все будут восхищаться и радоваться за меня. Но это должно стать для всех сюрпризом!