Виктор Максимов - Исповедь старого солдата

1 апреля 1942 года Сталин издал постановление, обязывающее местные власти вести учет и захоронения трупов солдат. А испокон веков армия сама хоронила своих солдат.

Закончилась война. Павшие солдаты по-прежнему оставались на полях сражений. Каким-то чудом узнал об этом генералиссимус, и появился документ от 18.02.1946 года, который гласил: «До 1 июня 1946 года взять на учет существующие военные кладбища и до 1 августа благоустроить военные кладбища и по возможности отдельные могилы перенести, чтобы сделать братские могилы. Все это вменялось в обязанности местных властей».

«Тысячи и тысячи разбросанных по стране одиночных и братских могил, — продолжает Степан Кашурко, — были враз «благоустроены». На самом деле с них сняли скромные фронтовые памятники, заодно снесли и могильные холмики, а взамен поставили символические районные захоронения с помпезными обелисками…

Символические перезахоронения продолжались и в 50-е годы. Другим словом, совершено было массовое очковтирательство, циничное глумление над могилами народа, которое и сейчас продолжается. Россиян до сих пор обманывают, заставляя проливать слезы на бетонных и мраморных надгробиях, под которыми пусто».

Степан Кашурко приводит пример. В Спас-Доменском районе Калужской области в 1946 году насчитывалось 2570 одиночных и братских могил с именами погибших, после сталинского постановления осталось всего 14 безымянных захоронений… Разве не претендовали в этой связи мы на звание самого беспамятного народа на земле.

Ни «великий» полководец, ни последующие вожди ровным счетом не приняли никаких радикальных мер, чтобы по-человечески захоронить погибших, снять с героических судеб клеймо «пропал без вести».

«Вглядываясь во все последующие правительственные документы по увековечению памяти погибших, я убежден, — пишет Степан Кашурко, — что все они есть нечто производное от рассчитанного на обман народа сталинского «исторического постановления» — уйти от решения проблемы».

Издал директиву и последний министр обороны СССР Дмитрий Язов 14 декабря 1989 года: «…обследовать местности, где велись боевые действия и выявить на них незахороненные останки советских воинов, их личности и захоронить в торжественной обстановке с отданием воинских почестей… завершить в апреле 1990 года…» Это зимой и в распутицу. Этим уникальным документом он переплюнул все 29 вышедших в свет до него правительственных постановлений, директив своих предшественников, в том числе и самого И. Сталина… О язовской директиве военачальники отзывались по-разному, но все их выводы сводились к одному — чушь собачья…

Степан Кашурко ссылается на письмо к нему ветерана войны Якова Дронина из Тюменской области, который пишет, что переживает личную трагедию с тех пор, как узнал, что на нашей земле до сих пор лежат неубранные солдатские останки: «Как же это мы их бросили на поругание. Такая жестокость. Такое бесчестие». Старый солдат призывает: «Виновных немедленно отдать под суд!» Я его поддерживаю!

«А как вы, ныне живущие? — спрашивает Степан Кашурко. И продолжает: «Мне часто приходится слышать горькие упреки: а ты где был раньше, почему молчал, не бил в колокол? Откровенно скажу: я не молчал. Еще 35 лет назад, в канун праздника 20-летия Победы, вдохновленный своим учителем, писателем С.С. Смирновым и наставником по поиску маршалом Иваном Коневым, я стал бить тревогу, стучаться в двери высокопоставленных чиновников. Встречался с Никитой Хрущевым, Анастасом Микояном, даже с «полководцем», четырежды Героем Советского Союза Леонидом Брежневым… Все, разумеется, сочувствовали, говорили высокие слова, удивлялись, обещали разобраться. Мне даже намекнули о клевете на социалистическую действительность, мол, клевещу, у нас такой проблемы не существует…»

Степан Кашурко, как бы подводит итоги:

«Обращались мы и к членам правительства, депутатам, олигархам… все, как в рот воды набрали. На запрос депутата Госдумы Е. Зленова о выделении необходимых средств на проведение в 1999 году Международной вахты Памяти в Мясном Бору под Новгородом, где в лесах и болотах все еще лежат останки не захороненных солдат целой армии, 2-й ударной, заместитель председателя правительства РФ Валентина Матвиенко ответила отказом.

Вот так и начинаем новый век?

А в это время некие субъекты на машинах разъезжают по лесам, подбирают солдатские черепа и приспосабливают их под экзотические светильники…

Так кому же продали мы свои души, благородство, честь? Ничего не стоят все наши патриотические призывы и заклинания, коль не бережем мы в себе самое святое — память о павших…

…Что меня больше всего беспокоит, это чудовищное равнодушие и безразличие к этому святому всенародному делу со стороны властей. Ни президент, ни правительство, ни Федеральное Собрание, ни Государственная Дума не думают о павших и от войны пострадавших.

И еще не дает мне покоя непрекращающийся поток просьб и писем из разных уголков былой великой Родины, поток просьб найти могилу родного человека. Щемящие до боли письма. И я каюсь от бессилия помочь им».

Такими словами заканчивает свою боль души Степан Кашурко.

В его словах и моя горечь: каждое слово отдается в моем сердце правдивостью, болью, солдата, офицера и гражданина своей страны, своего народа. Могу позавидовать мужеству этого человека и кланяюсь ему за его заботы о солдатских судьбах. Честь тебе!

Все так, но снова напрашивается вопрос, где же я был раньше, где были все ветераны войны? Где были? Да «Ура!» орали Победе! Но остается и спрос с власти, где была она «всенародная, родная»? Тоже праздновала, танцевала на костях народа и его страданиях, дурила головы, льстила ветеранам, врала и обещала… А мы слушали и в ладошки хлопали… Не так ли? Пришло время отвечать всем, особенно власти.

Прав Яков Дронин, ветеран из Тюменской области, что предлагает отдать виновных под суд, тех, кто вторично предал и убил без вести пропавших. Как я согласен с ним, как и со Степаном Кашурко, за то, что натворила власть, в том числе и новой России, продолжающая держать в небытии погибших воинов.

Не могу простить себя — виноват, каюсь, стараюсь искупить свою вину и перед семьями тех, кого власть убила вторично, стараюсь и буду платить долги, пока жив, мертвым и живым.

Передо мной книга «Жизнь на войне и без войны» Аркадия Белого. Издана в Санкт-Петербурге к 60-летию Дня Победы. Исповедь, о которой хочется сказать: наконец-то я получил представление об истинной цене обороны Ленинграда из уст самих его защитников.

Открываю книгу и на первом листе вижу: президент Путин, преклонив колени у Вечного огня поправляет на венке ленту… Смотрю на коленопреклоненного президента у Вечного огня, и меня это не волнует, — не верю в этого человека, в искренность его чувств. Сколько было обращений ветеранов войны и, моих в том числе, о помощи инвалидам войны, сколько было надежд на этого человека, чему он всегда и везде давал повод в своих словах. Германское Общество с призывом «Спасите наши души» просило у него поддержки в организации гуманитарной помощи госпиталям для ветеранов войны… Причем я знал, что его отец сам прошел через мясорубку войны, чудом остался жив, и это давало мне повод обращаться к сыну фронтовика, о чем я откровенно указывал в обращении…