Павел Паныч - Оставь надежду всяк сюда входящий

Как бы то ни было, но здесь нужно было что-то предпринимать маме, а вы сами понимаете, что здесь выбирать не приходится. Мама заключила договор в прииске на пять лет, а расторжение его означало бы полный финансовый крах. И, несмотря на свои молодые годы, я все же хорошо понимал, в какой ситуации мне пришлось оказаться. Мама уже начала процедуру расторжения договора, и здесь я решил вернуться на Украину и окончить школу в интернате. Как бы я ни любил свою маму, и как бы она ни любила меня, но нам пришлось расстаться.

Вот так я оказался в школе-интернате в г. Белополье Сумской области. Тамжизнь для меня началась абсолютно новая. В первую очередь я почувствовал, как другие завидуют, что у меня есть мама. Когда мама высылала мне посылку со сладостями, за мной следом бежали все, кому выслать некому. Глядя в эти глаза, я видел детскую зависть — у тебя есть Мама! Так и получилось, высланные мне посылки мы ждали всем интернатом. Но то, чему ты научишься в интернате, не дано почувствовать обычному школьнику. Например, те же конфеты!? Интернатские-детдомовские дети — ничьи. Да, кормят, дают сладости, но со всеми нормами. Положено две конфеты на полдник, ты их получишь. Обувь, одежда на годы давалась, я думаю, что не буду писать, насколько хватало той обуви, но то, что снег вместо теплой подстилки в обуви каждой зимой — в этом не нужно сомневаться.

Как-то среди ночи меня разбудил мой приятель по интернату. В руках его было два торта (а уже это для интерната фантастика), ну, естественно, обрадовавшись такому, мы их быстро слопали. На следующий день он показал мне, где их сделали (я прошу прощения у тех работников столовой, у которых мы украли их около двадцати штук). Ел, конечно, весь интернат, и милиции долго искать не пришлось — нашли по упаковкам, да и кроме детдомовских, кто еще?

Милиция нас никогда не щадила: били, как взрослых мужиков, на нас всегда смотрели как на отбросы. Принцип был: такого в спецшколу отправить — лишь очистить общество от грязи. А о том, что мы можем посмаковать торт лишь тогда, когда сами себе украдем, это роли не играет. Я всегда считал, что в жизни, когда нужно по закону, то и нужно по закону наказывать. Но бывает и по справедливости. Вы скажете, когда кот крадет колбасу со стола, вы пишете заявление в милицию? Все хорошо понимают, что он хотел вкусненького или голодный. Нахлопаете по ушам и все! Вот и получается: по закону — мы преступники, а по справедливости — может, стоило государству найти что-нибудь деткам сладкого, а потом уже что-то требовать от нас?

Наверное, школа-интернат — это первое в моей жизни, что провело черту между мной и правоохранительными органами. Так я и рос, и чем больше мне доводилось сталкиваться с нашими органами, тем больше я всегда убеждался в их беспределе.

Одним словом, начало в мой жизни было именно таким, и сам менять ее в те свои юношеские годы я не смог, да и не в силах был. Так я получил первую судимость, следующую, и достиг РЦД. Да, вы наверняка подумаете, что одного раза не хватило, чтобы сюда не попасть. Я вам скажу, одного раза было достаточно для того, чтобы стать РЦД. Ведь ранее судимый в нашем государстве — это уже наказание до конца твоей жизни. Я не буду описывать стандартные проблемы с трудоустройством, жильем и пр. Потому что эти проблемы не только у ранее судимых, они практически у всех. Но то, что судимость — первый толчок к любой фальсификации уголовного дела в будущем, это факт.

Не дай Бог вам оказаться рядом с преступлением любого характера. Первым вопросом будет: «Ранее судим?» И если милиционер слышит «да», то этого уже достаточно чтобы на вас посмотрели: «если не найдем, то кандидатура подходящая уже есть». Ведь не секрет, что раньше часто практиковалось нераскрытые преступления просто списывать на подследственных. К примеру, человек сидит за разбой, санкция статьи от семи до двенадцати лет. Вот и цепляют ему по договоренности пару эпизодов краж, а договариваются по-разному. Но самым частым, а можно сказать, постоянным, вариантом есть ложь сотрудников милиции.

Если пообещать человеку, сидящему под следствием, что если возьмешь на себя пару эпизодов, то «постараются» с судьей поговорить, чтобы ограничиться условным сроком, то многие живут мыслями, что уже дома. Но за мои 15 отсиженных лет я еще такого не встретил. Подозреваемый до последнего на суде признает вину в надежде, что приговор будет обещанный, но только вот потом доказать после приговора, что ты этого не совершал — невозможно! Что бы вы ни сказали — вы никогда ничего не докажете! И плюс ваше «ранее судим» всегда позволит вас не услышать.

Списывание дел вот таким способом набрало больших оборотов, нужный процент раскрытия преступлений всегда есть, и, казалось бы, без последствий для кого бы то ни было.

Но давайте проанализируем! Вспомним совершенно не выдуманный случай с «днепропетровским милиционером», который совершил более 50-ти нераскрытых убийств. По данным убийствам было посажено 10 человек невиновных, из которых трое покончили жизнь самоубийством. Это произошло чудо для невинно посаженных, что был пойман истинный преступник, описавший все подробности убийства, за которые уже отбывали наказания другие люди. Но вы теперь представьте, как проходил сам процесс. На протяжении длительного времени происходили убийства. Естественно, что чем больше убийств нераскрытых — тем больше шансов вылететь кому-то из кресла. И здесь всех устраивает лишь один результат: убийца пойман, преступление раскрыто. А после этого все поиски прекращаются, что и послужило причиной дальнейших убийств! И правоохранительные органы так десять раз подряд сажали невиновных, позволяя истинному преступнику продолжать свои действия.

А теперь давайте посчитаем, кто имел прямое отношение к десяти приговорам невинно осужденных. Оперативники, следователи, прокуратура, суд, апелляционный суд, Верховный суд! И посмотрите, в десяти случаях никто никого не слушал! И жизни тех людей, которые погибли от рук бывшего милиционера, — заслуги самих же правоохранителей, прокуроров и судов. Списывая убийства на невиновных, они породили преступление, не описанное уголовным кодексом. Ведь не существует такой статьи за фальсификацию уголовных дел работниками милиции, прокуратуры и судов в результате чего было осуждено десять невиновных (трое из которых покончили жизнь самоубийством), не известно количество допущенных убийств. Ну, а о моральном ущербе невинно осужденных и их родных, я думаю, и говорить не стоит. А по данному вопросу нашли виновных из низшего состава милиции, которые получили самый минимум. А как там можно было судить тех милиционеров по их заслугам, если вместо них должны сидеть человек 30–40.