Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

В 1834 г. в «Северной пчеле» (№ 37, 38) Булгарин публикует рассказ «Три листка из дома сумасшедших, или Психическое исцеление неизлечимой болезни (Первое извлечение из Записок старого врача)», впоследствии включенный в его Сочинения (1836). Его предваряет эпиграф, который служит ключом к прочтению:

L’observation et l’expérience nous ayant fait découvrir les moyens de combattre, assez souvent avec succès, l’état de maladie, l’art, qui met en usage ces moyens, peut donc modifier et perfectionner les operations de l’intelligence et les habitudes de la volonté.

Французский врач, физиолог и философ, друг Кондорсе и Мирабо, член Французской академии, Пьер Жан Жорж Кабанис (1757–1808) в своем трактате (1802), который цитирует Булгарин, изучал связь между телом и рассудком в патологическом и психологическом аспектах, размышляя над влиянием «нравственного» на физическое и участием органов тела в формировании идей и мыслей. Далее мы обратимся к тому, как Булгарин применяет его теорию.

«Три листка…» не датированы и представляют собой отрывок, извлеченный из более широкого контекста. Однажды вечером врач отправляется осмотреть больного, страдающего острой формой ипохондрии, причина которой вначале кажется загадкой. Месяц спустя врач застает пациента погруженным в чтение «Сенатских ведомостей» и в явном состоянии возбуждения: из объявлений в газете больной узнал, что многие его знакомые дослужились до высоких должностей и «обвешаны орденами». А эти, восклицает он, «люди, у которых нет столько ума и способности в башке, сколько у меня в мизинце! Люди-машины!» [536]. Только больной остался никем и из-за склонности красоваться даже потерял место.

Итак, болезнь, которая пожирает душу несчастного чиновника, – честолюбие. Чтобы вылечить его, врач рассказывает ему историю одного безумца, помещенного в сумасшедший дом «европейской столицы», где он в прошлом работал. Сумасшедший, благородного происхождения, один в своей комнате, то «воображал, что он управляет государством» и «писал приказания, проекты, раздавал места и чины, дарил миллионами, делал выговоры», то воображал, «что он окружен своими подчиненными», и вел себя «с гордостью паши», то, напротив, «воображал себе, что заключен в темницу по проискам своих совместников, и тогда предавался отчаянью и твердил беспрестанно о своей невинности» [537]. Потом, в шаге от смертного одра, сумасшедший вручил врачу три листочка необычного содержания: убежденный, что умирал и возрождался трижды за триста десять лет, на каждом листочке он записал события разных своих жизней. В первой, подвигаемый честолюбием в мире, управляемом «тщеславием и скупостью», он действовал только для собственной выгоды, презирая ближнего и родственников; так он добился высот власти, богатства, признания, его почитали и боялись. Он признается: «Я не пожалел даже отца и родного брата и устранил их искусною клеветою с поприща , по которому я шествовал, как корабль, при попутном ветре!» [538]

Проснувшись во второй жизни, сумасшедший понял, что его никто не помнит и что его хозяйство пришло в упадок, поэтому он удалился на житье в деревню, женился, воспитал детей, приобрел друзей, «удобрил» свое имение и устроил благосостояние своих крестьян, помогал неимущим. Позже, проснувшись в третий и последний раз, он убедился, что его деревня превратилась в многолюдное и богатое село, с фабриками и мануфактурами и все вспоминают его как «доброго помещика». Здесь рукопись сумасшедшего обрывается. Пациент просит листочки у врача, чтобы переписать их, возвращает на следующий день и уезжает из города. Затем читатель узнает о «счастливом конце» десять лет спустя: ипохондрик, оставив свои пустые притязания, уехал в деревню, где завел семью, следил за поместьем (в том числе и за благосостоянием крестьян) и жил здоровой и спокойной жизнью. Чтение листочков произвело желаемое действие: излечение «физического недуга» посредством «морального оздоровления», «перевоспитание» умственной деятельностью и силой воли. Кроме того, уверенный, что настоящее счастье в том, чтобы «творить добро», бывший пациент одаривает своего целителя немалой суммой, чтобы тот мог достойно выдать замуж дочь за молодого человека, тоже врача, недавно вступившего «на поприще практики» [539].

Ахронный дневник старого врача и фантастический по продолжительности период существования (триста десять лет) жизни сумасшедшего составляют основу для ряда поучительных примеров, применяемых к каждому кичливому чиновнику реального времени России того момента. Не случайно все персонажи рассказа (врач, ипохондрик, сумасшедший) – строго анонимны. Город, из которого сбегает ипохондрик, скорее всего Петербург, «столица министерств» (там печатались «Сенатские ведомости»), поприще тщеславия, конфликтное пространство, в то время как деревня – «надежное убежище», пространство, избранное место, предназначенное помещикам. Таковыми «наставлениями», с подходящими поучительными примерами, пестрит роман Булгарина «Иван Выжигин» (1829), который сам автор в предисловии называет «благонамеренной сатирой». Честный просветитель Виртутин (от латинского «virtus » – «добродетель») превращает «распущенного» Ивана в «добродетельного», втолковывая ему евангельские поучения от Луки (6: 27) и Павла (Еф. 4: 25): «творите добро», «говорите истину»; многие страницы романа посвящены обязанностям помещиков: заставить «плодоносить» «дары царя» (поместья), при этом используются притчи о талантах и минах (Мф. 25: 14–30; Лк. 19: 11–27) [540].

В 1835 г. Гоголь включает в «Арабески» повесть «Клочки из записок сумасшедшего», в 1842 г. переработанную и получившую название «Записки сумасшедшего». Я проанализирую первое издание повести [541]. Герой, Аксентий Иванович Поприщин, титулярный советник «без достатков» и без звания, страдает от невозможной любви к Софи, дочери директора департамента. Начальник отделения нападает на него:

Ну размысли хорошенько! ‹…› Что ты воображаешь тебе? ‹…› Ведь ты волочишься за директорскою дочерью! Ну посмотри на себя, подумай только, что ты? Ведь ты нуль, более ничего. Ведь у тебя ни гроша за душою. Взгляни только в зеркало на свое лицо, куды тебе думать о том [542].

Поведение Поприщина выдает все симптомы психического заболевания (в современной терминологии – фрустрацию, агрессию, галлюцинации). Однажды на улице он подслушивает разговор двух странных персонажей: принадлежащей Софи собачонки Меджи и ее подруги Фидели, затем крадет и читает их переписку [543]. Меджи описывает жизнь в доме своей «барышни», но не понимает человеческого поведения и по-своему видит большой свет. «Господин, которого Софи называет папà», бесится целыми днями в ожидании не пойми чего, а однажды утром возвращается домой в большой радости, и вереница господ в мундирах приходит поздравить его непонятно по какому поводу (причиной трепетного ожидания была… «ленточка», то есть орден). Софи «всегда чрезвычайно рада ехать на бал», но приезжает домой «в бледном и тощем виде, что ей, бедняжке, не дали там есть»; ее приводит в восторг некий Теплов, «брюнет, камер-юнкер», «с черными и светлыми, как огонь, глазами» и «с черными бакенбардами», с ним она говорит о вздоре (то есть сплетничает о разных знакомых). Тут собачонка замечает, что если барышне нравится этот Теплов, то наверняка понравится и чиновник «с престранной фамилией», «с волосами похожими на сено», «урод, черепаха в мешке», «который сидит у папà в кабинете и очинивает перья»; Софи насмехается над ним, и «папà всегда посылает вместо слуги». В конце Меджи уведомляет Фидель, что вскоре барышня выйдет замуж за Теплова, «потому что папà хочет непременно видеть Софи за генералом, или за камер-юнкером, или за военным полковником» [544].