Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

В творчестве и в переписке Гоголя нападки на «Фадея Бенедиктовича» и на его газету, связанные с полемикой Пушкина против Булгарина, очень часты. На мой взгляд, повесть «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» (1832), написанная, когда Гоголь уже примкнул к стану «литературных аристократов», является пародией на роман «Иван Выжигин» [557]. В «Записках…» Поприщин пишет: «Читал Пчелку. Эка глупой народ французы! ‹…› Там же читал очень приятное изображение бала, описанное курским помещиком» [558]. «Чухонским помещиком» подписывался Булгарин и в его очерки петербургских нравов входили и описания балов; курским (по происхождению) купцом был Полевой [559]. Кроме того, рассуждения Поприщина – Фердинанда о политической ситуации в Испании, Франции и Англии отсылают к статьям в «Пчеле»; именно эта газета в 1834 г. сообщила о смерти алжирского дея (бея) Хусеина-паши, пришедшего к власти в 1818 г. и устраненного в 1830-м [560].

В Петербурге 1820–1830-х гг. произвела сенсацию история Константина Батюшкова (1787–1855), поэта и министерского чиновника. Происходящий из старинного новгородского дворянства, письмоводитель в канцелярии попечителя Московского университета М. Н. Муравьева, во время войны с Наполеоном (1806–1812) Батюшков вступил в армию. В 1816 г. он получил отставку в чине коллежского ассессора и был причислен к дипломатической миссии в Италии (Рим, Неаполь, 1818–1821). Знаток итальянских и древнеримских классиков, французской и немецкой литературы, член «Арзамаса» и Общества любителей русской словесности, с 1822 г. Батюшков выказывал симптомы психоза (приступы паники, мания преследования, попытки покончить с собой) и был помещен в больницу под наблюдение врачей сначала в Зонненштейне, в Саксонии (1824–1828), затем в Москве (1828–1833). В 1832 г. Батюшков жил некоторое время в Остафьеве, подмосковном имении Вяземского. В 1833 г. его уволили со службы с назначением жалкой пенсии, и он был перевезен в Вологду в семью племянника. В 1834 г. были изданы его «Сочинения в прозе и стихах» и некоторые стихи опубликованы в «Библиотеке для чтения». История Батюшкова была, конечно, известна Гоголю (вероятно, легла в основу «Записок…») [561], Булгарину, Пушкину и Полевому.

В «Листках…» Булгарина старый врач так описывает сумасшедшего, запертого в психиатрической лечебнице «европейской столицы»: «Он принадлежал к высшему сословию и более десяти лет содержим был в больнице на счет родственников. ‹…› Положение его трогало меня, потому что даже в настоящем его положении я мог заметить следы образованности и прежней силы ума» [562].

В январе 1823 г. Пушкин писал брату Льву о своем тягостном впечатлении от известия о психической болезни Батюшкова; в 1833 г. он посетил несчастного поэта в Грузинах под Москвой. К этому посещению относится стихотворение, из которого я процитировала первые строки в эпиграфе к данной статье: «Не дай мне бог сойти с ума» (1833) [563]. Как отметил С. А. Шульц [564], последние две строфы отражают «приговор» Поприщина (быть взаперти, терпеть издевательства и обиды надсмотрщиков).

В 1829–1830 гг. Пушкин страшится безумия. Подвергающийся нападкам критики, обеспокоенный трудностями брака с Натальей Гончаровой, в первоначальном наброске вступления к поэме «Домик в Коломне» он пишет: «Пока меня без милости бранят, / за цель моих стихов – иль за бесцелье, – / и важные особы мне твердят, / ‹…› что в желтый дом могу на новоселье / как раз попасть…» [565]В 1829 г., объясняет Фомичев, Пушкин опубликовал «Полтаву», и со страниц «Вестника Европы» Н. Надеждин негативно отозвался о поэме, считая ее пародией на эпический жанр и прибавляя, что сумасшествие героини Марии вызывает жалость из-за сумасшествия поэта; «желтый дом» – сумасшедший дом Петербурга, и в рукописи привлекают внимание vis-á-vis профилей Александра Сергеевича и Торквато Тассо [566]. Именно Батюшков перевел фрагменты из «Иерусалима», написал эпистолу «К Тассу » (1808–1809) и статью «Ариост и Тасс» (1816), особо остановившись на трагической судьбе «великого итальянца» (несчастная любовь к Элеоноре Д’Эсте, душевная болезнь).

Пушкин описывает фигуру сумасшедшего чиновника в поэме «Медный всадник» (1833) [567]. У героя, бедного и честного Евгения, только одно скромное желание: жениться на своей Параше. Он молод, здоров, в состоянии «трудиться день и ночь». Но наводнение в Петербурге уносит жизнь его любимой. «Изнемогая от мучений », Евгений ищет ее повсюду, и его терзает «какой-то сон»: виновник в смерти Параши – честолюбивый и всемогущий царь Петр I, который велел построить свою столицу на берегах Невы, вблизи от моря. Обезумев, Евгений бросает вызов статуе (знаменитый конный монумент, созданный Фальконе), и та, символ роковой власти, оживает и преследует его. Наконец Евгений умирает пред развалинами дома Параши.

«Мучение» и «терзание» – вот слова, которые в повестях Н. Полевого определяют страдания молодого Антиоха («Блаженство безумия», 1833), гениального художника Аркадия, презираемого из-за своего низкого происхождения, узника общества, где доминирует «польза» («Живописец»), безумного князя Павла, заключенного родственниками в павильоне сада («Эмма » , 1834).

«Блаженство безумия» предваряет эпиграф, взятый из «Повелителя блох» Гофмана: «Говорят, что безумие есть зло, – ошибаются: оно благо!» Текст пестрит цитатами из Гёте («Фауст», «Песнь Миньоны») и показывает влияние исследований физиологов-психиатров Иоганна Христиана Рейля (1759–1813) и Готтхильфа Генриха фон Шуберта (1780–1860), хорошо известных и Гофману, и Гёте. Рейль считал безумие разделением рационального «я» (в современной терминологии – «расщеплением сознания»), являющимся следствием определенных социальных условий. Шуберт исследует феномены мозга, особенно в состоянии сна, придавая своим научным трудам («Символика сна», 1814; «История души», 1830) религиозно-мистическое направление.

Мечтатель-романтик Антиох, угрюмый, холодный и молчаливый чиновник, презирает как грубый мир помещиков, так и неискренний петербургской большой свет и переживает все «муки неудовлетворенных стремлений души в любви, дружбе, славе», питаясь «неземными идеалами». Встреча с Адельгейдой зажигает в нем пламя возвышенной страсти, и у него появляются признаки психического расстройства, он путает сон и реальность. Склонный к мистицизму, привлеченный таинственными знаниями, Антиох уверен, что они с Адельгейдой вне времени жили «нераздельным, одним бытием». И когда Адельгейда умирает, он находит утешение в состоянии спокойного сумасшествия (точнее, он входит в состояние кататонии). Родственники перевозят его в дом умалишенных. Здесь Антиох и умирает: смерть вновь соединяет несчастного любовника с «половиной его души», с обожаемой Адельгейдой [568]. Сюжет и герой повести – несомненно гофмановские, однако определенные детали отсылают к «истории», которая поразила весь Петербург. Как и Батюшков, Антиох – образованный чиновник знатного происхождения (знает латынь, итальянский, французский, немецкий языки, любит музыку и поэзию, дед его был богатым помещиком) и (как и Батюшков у Вяземского) перед помещением в сумасшедший дом живет несколько месяцев на даче у друга Леонида.