Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

С подачи Шавердовой состоялась встреча в «Диалог-Банк» с молодым президентом или председателем правления Петром Дерби (отец — голландец, мать — казачка с Украины). Дерби говорит по-русски с каким-то странным акцентом и выворачивая слова: «По лесу блюдаю…» Любит ходить… Дерби поддерживает Олега Ефремова, создал фонд Станиславского. Но поддержит ли меня?.. О положении в России, о политике и экономике Петя Дерби сказал так: «Все имеют хорошие намерения, но вместе делают кашу».

Встреча в банке из области высоких фантазий, а практически надо «арбайтен, арбайтен и арбайтен» — работать и работать. В какой-то день квартира содрогалась от стука двух машинок: Ще печатала про Есенина, я про Полину Виардо. В «Вечорку» пришло хулительное письмо от некоего читателя-экономиста, который назвал меня «главсплетником по вопросам пола всех времен и народов», — а то все хвалят и хвалят, нате — получите, сэр!.. Возмущенный читатель-экономист написал, что я всех «обгаживаю» подряд: царей, королей, ученых, писателей, залезаю «в чужие дела и постели». Мой критик румяный, наверное, меня спутал с кем-то из желтой прессы, там — да, залезают. А я сохраняю крайнюю деликатность в вопросах Эроса. Но разве на всех угодишь? И разве всем понравишься? Нравится всем только доллар!..

29 авг. в Доме актера первая прикидка «Старой квартиры», обсуждали макет декорации… Там же на Арбате увидел на лотке продают потрепанного читанного-перечитанного Рюрика. Купил Вульфа «Кумиры, идолы…». Мы с ним пересекаемся по темам, а у меня без ложной скромности текст лучше. Говорить — это одно, писать — совсем другое. Вульф — не писатель…

31 авг. прощались с летом: поехали с Ще в дальнюю рощу. У Константина Случевского есть стихотворение, и оно так и называется «Прощание лета»:

Современник Кушнер: «Уходит лето. Ветер дует так, что, кажется, не лето — жизнь уходит, и ежится, и ускоряет шаг, и плечиком от холода поводит…».

Погуляли в роще. Пришел и сел за Хронику любви, а к 16 часам поехал в «Крон-пресс» на переговоры. Главный редактор Елена Евгеньевна сказала, что они провели маркетинг: меня знают, читают, хвалят; значит, можно издать книгу. Я предложил им книгу «Любовь и судьба» (очерки из «Космо») и поэтов Серебряного века. Директор (явно преуспевающий Роберт Ованесович) сказал: «Берем… а что у вас еще есть?».

По P-1 звучала моя композиция о Гумилеве с музыкой Римского-Корсакова, Дебюсси и Скрябина. Ще даже прослезилась, слушая, — и читал я вроде неплохо… Звонила внучатая племянница Марии Андреевой, рассказывала интересные факты из жизни Марии Федоровны и жалела, что в ВК нет больше моего календаря…

Жизнь набрала такие сумасшедшие обороты, что некогда засесть за дневник. Какое-то крещендо. Печатаю. Бегаю по редакциям. Читаю (мемуары Кшесинской). Побывал на книжной ярмарке на ВДНХ (тираж Рюрика почти весь распродан). В «Работнице» вышел на двух разворотах Сергей Есенин, в ВК — полоса о Зинаиде Гиппиус. В «Крылатых амурах» читал Есенина по радио. Читка сценария «Старой квартиры». С Борей Львовичем обменялись книгами: я ему Рюрика, он мне — «Актерскую курилку», книгу театральных баек. Ну, и прочая круговерть, к вечеру устаю, читать уже не могу и смотрю по ТВ всякую дрянь, отрывками, правда: «Ночь с вампиром», «Подсматривающий», «Прокол» с Джоном Траволта и т. д. Но лучшее — это «Кто боится Вирджинии Вулф?» (1966) с Элизабет Тейлор и Ричардом Бартоном.

Рабочая рутина. Вот только актер Павел Винник, с которым на Пятницкой я встретился в студии на радио. Я ему приглянулся, и он пригласил на свое 70-летие в Дом Ханжонкова. Я ему подарил Рюрика и написал строки:

В «Золотом теленке» Винник играл, кстати, бухгалтера Берлагу.

У Жоры Вайнера не получилось с ТВ, но он копает новые идеи. Заходил к нему в офис, там Даль Орлов: «Ба! Живой классик пришел!» Такие нынче шутки. А Миша Шлаен предложил в еженедельнике «Твой футбол» вести рубрику «Любовь и футбол». Лет 30 назад я бы заверещал от восторга и согласился. Сейчас отмахнулся: некогда и неинтересно… Допечатал Матильду Кшесинскую — 24,5 стр.

Ще упрекнула меня, что я веду дневник как летопись событий, сборник информации, и не размышляю. Размышлять, увы, некогда. Идет молотьба.

А о вечных вопросах мы говорим с Ще, когда гуляем по роще. И говорим-говорим. А дневник остается сухим, без «размышлизмов».

«Закат должен быть долго и хорош», — написала Вера Инбер в своем дневнике 4 окт. 1938 года. Увы и ах, сегодня у нашей интеллигенции не тихий закат, а нестихаемая буря. Борьба за жизнь, а точнее, за выживание. Борьба за презренный металл. Мы с Ще, благодаря интенсивной работе, кое-что зарабатываем и, соответственно, позволяем себе и мясо покупать на рынке, и конфеты в магазине. А вот другим приходится значительно хуже. Не об этом ли когда-то давно в «Утешите льном романсе» писал Дон Аминадо:

Звонок из издательства «Кладезь». Поехал на Усачевку, метро «Спортивная». Что им давать? «Сад любви» в «Пенатах», очерки о женщинах — в «Крон-пресс», предложил поэтов и выставил условие: 10 тысяч долларов и аванс — 5. Словом, обнаглел и распоясался. Они задумчиво: будем думать… А тем временем в «Огоньке» и в других конторах одна и та же болезнь: неплатежи. Нет денег.

В «Крон-пресс» предложили соединить женщин и поэтов, а я-то думал: будут две книги. Звонок от Даля Орлова: отправляют мой материал о Рихарде Зорге в газету в Нью-Йорк, нет ли фотографии японской подруги Зорге? Я говорю: «Жаль, что не успел по времени попасть в группу «Рамзай» и не сфотографировал японочку». Даль юмора не понял.

Пребывая в издательских грезах, не забываю о текущем газетножурнальном поприще и сочинял про Афанасия Фета. В «ВК» вышла полоса про женщин Есенина (только часть из того, что я написал), многие читают. Один из откликов: «бальзам для души». Звонил Винник, сказал, что ложится спать теперь только с Рюриком, лучшей книги по истории России, якобы, не читал…

Постоянно звонит Светлов. Говорит, что с времен Ираклия Андронникова не было такого писателя биографического жанра, как я. Я в ответ говорю, что мне не до Андронникова, устаю, сил нет, а он: «Какие могут быть жалобы? Вы такой бельведеристый!..» Да, умеет старик загибать красиво. Еще комплимент от Майи Гавриловой: «У тебя по радио голос такой проникновенный, тебе надо озвучивать иностранные фильмы про любовь». Нет, с поклонниками и поклонницами не соскучишься, чего только не наговорят.