Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Не получается с «Кладезем», они хотят поэтов, а они отданы уже в Крон-пресс. Фокус со «Старой квартирой». Звонил мне Боря Львович: его выкинули из сериала как «нерусское лицо». Он и я — смотрелись бы, конечно, здорово! Оба носатые, бородатые! Съемки откладываются — ищут нового ведущего. Забавно: сколько было телепроектов со мною — и все рухнули на каком-то этапе.

4 окт. отнес в «Крон-пресс» рукопись (сдвоенную) — боо стр. Так каку меня рукопись была грязноватой, да еще часть в копиях, пришлось отдать перепечатать машинистке и заплатить 374 тыс. И тут же подписали договор на одну тыс. уже долларов и плюс 10 % от стоимости первого тиража. Итак, состоялся запуск книги! «Поехали!».

Возвращался без рукописи, но с договором, усталый, но довольный, и уже Вознесенский никак не возбуждал (он — ого-го! а ты что?!) и спокойно отнесся к его перлам: «Искусство — мастурбация души», «Дышала ночь острогом сладострастья» и т. д. Ну, дышала и дышала, а мне-то что?!.. На следующий день в театре эстрады отмечали 4-летие ВК. И вновь фуршет проигнорировали. Не халявный я человек…

7 окт. вышла в «ВК» октябрьская полоса (32-я). Вечером по ТВ «Основной инстинкт». Шарон Стоун хороша в роли «бешеной суки».

Работа и постоянное ожидание каких-то выходов, то бишь публикаций, а Алексей Габрилович уже ничего не ждет: умер, не дожив до 60-ти. 16-го записывал на Качалове программу о Георгии Иванове. Там в редакции страсти-мордасти: хотят всех разогнать. Жизнь давно потеряла устойчивость и стабильность, все теперь по детскому стишку: «Ой, доска качается, сейчас я упаду!..» В «Космо» получил гонорар за Полину Виардо — 1 млн. 149 тыс. рублей (курс доллара — 4.506). Отдал Кшесинскую. Ну, а разведчик Зорге — молодец: был напечатан в Неделе, ВК и вот в Нью-Йорке — 100 тыс. ре за перепечатку. Тоже годится. В «Работнице» вышел Бунин, тираж журнала, кстати, 500 тыс. экз. С гонораров купили шкаф, вертящееся кресло (100 долларов) и пришлось в квартире сделать какой-то передизайн. И продолжил чистку архивов, одного Солженицына выкинул килограмма два, — не буду я о нем писать, не хочу!.. Многое выкинули, но коробки с досье остались. Информация, которая стоит денег.

В среду, 25-го вечером, — явление Ольги Юрьевны после 14 лет отсутствия и молчания. Возвращение дочери. Почти библейский сюжет.

В ноябре 1981 года она уехала в Индию (ей было 27 лет), и вот появление (в Индии она проработала 2 или 3 года и жила потом в России, но не подавала о себе вестей, и все мои поиски были напрасны). С собой О. Ю. привезла неотправленное письмо, а там строки:

«…Я очень давно мучаюсь от той разлуки, стараюсь не думать об этом, потому что не знаю, что сделать, придти и повиниться, уж как-то легкомысленно, вроде. И все-таки, прошу тебя, мой дорогой папочка, прости меня, неблагодарную твою дочь, прости ради Бога! Я тебя очень люблю, папулечка, и любила тебя всегда, и никогда, ни на одну минуту, не забывала о тебе, это моя самая тяжелая ноша на сердце…»

Толчком к письму послужили публикации в «ВК», которые попали на глаза Г.В., она передала их Оле, и вот драматический визит к «знаменитому отцу». Не буду ничего комментировать. Жизнь прожить — не поле перейти.

В «Работнице» заказали написать про Захер-Мазоха (захер-Махер, по-домашнему) и пришлось читать роман «Венера в мехах». В «Пенатах» набирается рукопись «Сад любви», но для выхода книги Пескова зарабатывает деньги на других изданиях. «Кладезь» никак не решится, какую книгу из двух мной предложенных надо издавать в первую очередь, хотя договор и подписан, правда, без денег…

И, наконец, сегодня в газете «Подмосковье» вышло интервью в рубрике «Автограф» под названием «И так далее…» Во вступлении отмечено: «…Еще Пушкин сказал: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь». Так вот, Юрия Николаевича, в отличие от нас, «как-нибудь» не устраивает. И уж повальная необразованность — тем более. Он с ней по-своему борется, и ему это интересно…».

А далее само интервью на полосу. В конце на вопрос о будущем я ответил так: «Увы, время литературы постепенно сходит на нет. Круг читателей будет все больше и больше сужаться. Мир захлестнула эра визуальной культуры. Люди хотят удовольствий и развлечений. Размышлительная философская литература со временем погибнет. Ею будут заниматься единицы…»

Ремарка спустя 16 лет.Оказался прав. Ну, прямо пророк с плюшевым носом. Гламур и развлекуха победили классическую литературу (17 мая 2011).

Первый покров снега. Палатки со всем бананово-яблочным, шоколадно-кексовым изобилием под угрозой. Сначала продавцам грозит холод, а потом свои угрозы хотят реализовать коммунисты — долой палаточников, частников, торговцев!.. Если коммунисты победят, то снова станет кругом пусто. Останется только любовь к родине…

Никак не запустится «Старая квартира». Вместо бедного Львовича идет выбор из вариантов: Збруев, Маковецкий, Косталевский. Всплыло имя и Григория Гурвича, главного режиссера театра «Летучая мышь». Гриша ко мне с большим почте нием, как к патриарху информации.

Конвейер с выходом продукции все время работает, то Бунин, то русские музы, то еще что-то. Под песню «Айн, цвай, полицай, драй, виир, бригадир…». И идет задымление от разных издательств, вот и новое с таинственными буквами Х.Г.С. появилось. Только вот книг нет. Кто-то привез из Израиля кучу местных газет, обнаружил в ней мою публикацию о Лиле Брик. А где шекели? Пираты, выходит… Чуть не поехали в Австрию с подачи Яновских: сначала была одна цена, потом возникла другая, естественно, повыше, и мы отказались, — ах, Моцарт, ах, Зальцбург, ах, Вена!.. (Правда, позднее все же поехали — 17 мая 2011).

У Гурвича в театре проверялась готовность к съемкам, «Чернобурка? — Лежит. — Театральный бинокль? — Ждет. — Мальчик для конструктора? — Есть конструктор и есть мальчик. — Кулинар? — Существует и с печкой…». Нет только ведущего. «Мрачная невнятка», — заявил Гурвич.

«Старая квартира» стартует, а «Кладезь» рухнул: извинились передо мной, не можем издать, нет денег, рукопись забирайте. Отказ был скрашен купленным сборником «В нашу гавань заходили корабли», там песенки, которые мы еще пели в школе, типа: «В Кейптаунском порту с пробоиной в борту «Жанетта» оправляла такелаж…». И этот такелаж казался верхом романтики. Ну, и всякие пряные песни из Одессы, к примеру, про учителя танцев:

Если коротко, то в «Крон-пресс» получил аванс: 1000 долларов. Идет корректура. Сочинял жизнь Веры Комиссаржевской. Отбивался от одной читательницы, которая пыталась читать мне стихи Есенина. Читал календарь по радиостанции «Москва». Были в гостях у Яновских (греческий коньяк, какая-то экзотическая водка «Белый орел»). Побывал на книжной ярмарке на Лавочкине и т. д. Обычная моя пенсионно-кипучая жизнь. А О.Ю. признается: «А мне тебе рассказать нечего». У нее жизнь — тишина. И этого я никак не могу понять…