Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Быков кричал, что надо на место идеологии поставить культуру. Кто-то отмечал, что наше государство слишком «прагматично и монетарно». Третий требовал организации немедленного «дискурса» (а почему не диалога?). Четвертому хотелось увидеть хотя бы «положительные зерна» среди общей черноты. И все разом жаждали «повысить нравственную потенцию общества». И еще прозвучало желание поставить во главу угла… самодержавие и православие. Но ведь это мы уже проходили!..

Словом, было много всякой бредятины. «Закорешились» с Элиной Быстрицкой. Один раз за столом довелось пообщаться с хорошим фронтовым писателем, Григорием Баклановым. Еще с худруком театра «Модерн», Светланой Враговой, сценаристкой, Татьяной Калецкой и многими другими. На одном из обедов Евгений Рейн мрачно провозгласил: «Мы — последние евреи России». Хорошо, что некоторые антисемиты-черносотенцы сидели далеко, за другими столами.

Да, «Лесные дали» и дым от «вербальных слов». Устав от них, мы с Витенькой позволяли себе тянуть из бокала «Мартини бланко». И все было бы развлекательно и прекрасно, если бы не плохое самочувствие: донимал насморк, трудно было дышать. 25-го поехали, а вернулись обратно 29 ноября.

Первый день зимы. Ни снежинки. За окном ясно, сухо, тепло, +5.

На радио общался с двумя Игорями — Кудриным и Фесуненко. Оба на меня смотрели, как на корифея (а когда-то они были выше по журналистской значимости, чем я), а у корифея оторвалась подметка на ботинке, а на животе покоилась заплатка после небольшой хирургической операции. Во взглядах обоих читалось удивление: во взлетел! Возможно, и взлетел, но при этом, главное, не потерял голову. Босс «Крон-пресс», Роберт Ованесович, предложил мне пойти работать в издательство в качестве паблик релейшен, я отказался, естественно, равно и от предложения написать книгу о ночной Москве: рестораны, проститутки, бандиты. Не тот возраст, чтобы шастать по ночному городу и искать приключения на свою попу. Вышел номер «Каприза» — лучше «Работницы», но хуже «Космо», — в нем мои итальянские экзерсизы про бандитов любви. Придумал и начал новую рубрику для «Вечорки» «13 число», раз в месяц.

5-го выступал в нашей библиотеке на Песчаной, имени Хикмета. Собралось человек 30. Слушали очень внимательно. Среди прочего прочитал свое любимое стихотворение Николая Заболоцкого «Последняя любовь»:

И концовка о выведших в поле влюбленных, в «красоту уходящего лета»:

Действительно, иногда не надо знать будущего, оно может быть совсем иным, чем предполагаешь. Надо наслаждаться сиюминутным, что есть сейчас, чему мы никак не можем научиться. Нам подавай счастливое будущее. А древние говорили: Carpe diem — «Лови день», то есть пользуйся моментом, каждым днем своей жизни. И это было девизом эпикурейцев.

6-го получил билет члена Клуба писателей ЦДЛ — 30 тысяч за все удовольствие. А когда-то, в молодые годы, проходил по Никитской мимо писательского здания, а зайти в него не имел права. Дом небожителей. А теперь сам писатель, и море по колено…

Рутина литератора: печатал и отвозил материалы для «Вечорки» и «ВК» (тут вышел Оскар Уайльд), в «Космо» — вышла Алла Назимова, гонорар в «Арт-фонаре», ну, и «Старая квартира» — репетиции и запись. Стоит ругань, все недовольны, на взводе, постоянные локальные схватки, режиссер Андрей Челядинов недоволен. Я тоже недоволен: из 10 заготовленных мною реплик остались лишь 5, ну, и т. д.

Записывали 1951 год: дворовые песни, анекдоты, раскуривание козьих ножек, куклы из образцовского театра, летчики корейской войны, прославленная чемпионка по конькам Мария Исакова — на сцену ее выводили втроем: ноги не ходят — плата за славу… Кукольники показали отрывок из спектакля «Под шорох твоих ресниц», который в тот ж год раскритиковали в пух и прах: все ждали разоблачительной сатиры про Америку, а вы нам показали всего лишь американскую улыбку, так не годится!.. И пришлось автору кукольного шоу, Евгению Сперанскому, переписывать текст и специально лить грязь на Америку, — холодная война! Еще записывали Юрия Борева («Сталиниада»), артиста Сергачева, режиссера Марка Захарова. Потом я с ним пообщался: меня знает и читает, пригласил в театр.

Зашел в магазин «Москва», стоит родимая — «Любовь и судьба». Продавщица: «Не знаю, достоит ли до вечера — раскупают сразу!». В «Новом русском слове» какая-то американка полемизирует со мною, ссылаясь на мою публикацию, и утверждает, что романтическая любовь еще встречается. Где, в штате Аризона?..

18 декабря ходил на Старую площадь, — тоже в прежние годы всегда обходил стороной, — первый подъезд, 400 комната, там обитает Татьяна Черторицкая, с которой познакомился в «Лесных далях». Она служит в администрации президента — полезный человек? Мне нужно одно: спонсорские деньги на издание книг. Но их нет и нет.

19-го Ленком, пропуск от Захарова — 7 ряд, видно прекрасно. «Королевские игры» — пьеса Андерсона в переложении Горина. В роли Анны Болейн — Амалия Мордвинова, Генриха VIII — Александр Лазарев-сын. Герцог Норфолк — Леонид Броневой и т. д. Шикарный спектакль. Захарову оставил Рюрика: «Замечательному режиссеру Марку Анатольевичу от автора книги, который сделал попытку срежиссировать историю России».

Чем еще занимался? Писал про Наталью Крандиевскую, Тусю. Готовил материалы по 1952 году. И уж совсем не творчество: в ФСБ искал сведения про отца. Перед арестом — младший лейтенант госбезопасности, начальник отдела УНКВД по Калининской области.

Первое дело по нему — 1939 год, Р-27481, второе — Р-334!> 1949 год. Арестован был 13 мая «как националист». Освобожден 16 августа 1954 года…

21 декабря — подведение итогов года работы писательского клуба в ЦДЛ. Попал в число избранных: 60–70 человек. Банкет-фуршет в Дубовом зале. Среди крупняков был Сергей Михалков и зыркал на меня глазами: кто такой, как попал сюда?!.. Еще Александр Борщаговский, Евгений Рейн (очередная похвала: «вы прекрасно владеете пером»), Марк Розовский, Марк Дейч… Потом было даже кино, но на него я не остался и, к удивлению Ще, приехал домой рано.

Пришла в голову идея, подробно написать про свой год — 1932-й.