Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Сюрпризирует погода. 13-го был жуткий снегопад. И не верилось, что будет когда-нибудь тепло, зелень, цветы и Париж. Пришлось идти на Балтийскую в редакцию «Рейса» — вышла Фаина Раневская с отличными фотоснимками, но, увы, гонорар не получил: ведомость не готова, и, значит, надо приходить опять и терять время. О, господи!..

Добил Джоконду (эта Мона Лиза меня затрахала) в черновике, теперь надо печатать беловик, а концовку придется писать после Лувра, где надеюсь встретиться с Джокондой…

За Раневскую полупил 180 долларов. Потом в банке менял рубли на франки. Обменял по курсу 1.02 более 1 млн. боо тыс. на три 500-франковых билета с изображением Марии и Пьера Кюри. Интересно, что на них можно купить в Париже?.. А пока листаю огромный пудовый том Акима Волынского о Джоконде, изданный до революции.

Борюсь с нездоровьем и параллельно делаю дела: пришла в голову идея, и тут же ее осуществил — написал об Эммануэле (Сильвии Кристель) — «Обнаженная № 1». А в России свои Эммануэли. Стал свидетелем, как в вагон метро ввалилась сумасшедшая, и сразу в крик: «Допрыгались, уроды?!». А далее начала рассказывать, что где в России происходит и, главное, что Курилы отдают японцам (интересно, а зачем ей лично нужны Курилы? Кусочек империи в кармане?..) Далее матперемат в адрес Америки. Никто не возражал и не отвечал. Все в вагоне сидели молча. Таких сумасшедших, сдвинутых, с поехавшей крышей сейчас в стране немало. Шизофрения разлита в воздухе. По ТВ показывали съезды КПРФ и ЛДПР — зюгановцев и жириновцев, — сплошная клиника. Никакого здравомыслия. Прямо по народной шутке:

Это из тома «Самиздат века», который я приобрел (190 тыс.). Анекдот: по улицам Гамбурга шел Штирлиц. Что-то выдавало в нем советского разведчика: то ли сосредоточенный взгляд, то ли волочившийся за ним парашют.

Строки из стихов Александра Кушнера: «Что страшней забитой двери, драпированной ковром? Кто за нею? Ангел Мери иль двурушник с топором?.. Отойду. Глаза прищурю. Эту дверь не отворю. — На другой литературе я воспитан, — говорю» (1964).

Завтра 1 мая — раньше было состояние предвкушения праздника. Несколько дней не ходить на работу. Пожить для себя. Куда-то сходить, с кем-то встретиться или посидеть дома — почитать, пописать. А теперь… Что будни, что праздники — все едино, одна перманентная работа. Сочинить, а потом гадать и ожидать: где выйдет, сколько заплатят?..

Записывался в Останкино в программе Ларисы Вербицкой. До записи она жаловалась, что ей надоело выступать в эфире, я сетовал, что приходится много работать. Редактор Галя Куренная доверительно сообщила, что не высыпается. Все жалуются. Все жалобщики!..

27-го завершил беловик Джоконды — 51,5 стр.

По ТВ показывали Париж ночью — речные трамваи по Сене, Елисейские поля в огнях… Ще, чуть ли не со слезами: «Неужели это все я увижу?!..».

Как изменилась жизнь! Лет 20–25 назад я работал на Радио и писал чудовищные вещи, типа радиооткрытка «Ленин в гостях у рабочих-путиловцев». А сейчас про Джоконду, Сильвию Кристель и Джеймса Бонда. И, кстати, первая попытка попасть в Париж была именно на Радио, весною 1979 года. И вот, скоро Париж! Оба чувствуем себя неважно. Ще даже меня попросила, чтобы я в дневнике обязательно записал, каку нее кружится голова. «Запиши, а то забудем!». Важная деталь. Туристы-пенсионеры-журналисты-колумнисты!..

Какая-то хренотель: чих, насморк, из носа льет. Сопливыми в Париж!.. Лучшее лечение — работа. Достал свое старое исследование «Западный ветер в восточную сторону» и стал дополнять новыми собранными данными. И сразу стал лучше себя чувствовать!..

Разлил чай на скатерти. Ще:

— Витаешь в облаках?

— Нет, в гонорарах.

И еще про Ще. В четверг 7-го вышла на улицу, а, вернувшись, сказала: «Тепло, хорошо, парижно». Ездили к Речному вокзалу смотреть расписание автобусов до Шереметьево. У метро книжный развал. Лежит «Любовь и судьба». Спрашиваю, как продается? Лучше всех спрашивают мою книгу и «Курсив» Берберовой. Цена — 29 тыс. Повстречал Диму Быкова. Он:

— Вы будете на Онегинском балу в Геликоне?

— Нет, я буду в Париже.

— А нельзя ли поменяться: я поеду в Париж, а вы — на бал?..

— Нет, Дима, — говорю я.

Ремарочка.Прошли годы. И вот, Дима Быков в фаворе. Везде выступает и везде ездит. А я, как поется в песенке, «один синдю на плинтуаре». Вышел в запас. В тираж. В круг забвения… Ни тени сожаления и горечи. Такова жизнь. Смена поколений… (7 июля 2011). Перед поездкой приводили себя в порядок и, в частности, ноги. Париж требует хороших крепких ног.

Первый день. Пришлось вставать в 5.30. Аэробус ИЛ-86 взлетел в 10.40, полет длился 3 часа 30 минут. Высадились в аэропорту «Руасси-Шарль де Голль». Далее оказалось, что наша туристическая группа рассеяна по разным гостиницам и начался развоз: «Арена» на выход!.. Следующий отель «Акварель»… «Кто в Велере — выходите!..». Короче, на выход с вещами! Из советской тюрьмы да в Париж!..

Мы с Ще оказались в Парротеле на улице Пьера Семара (какой-то деятель французской компартии), в крохотном 29-м номере. Жить можно, получать удовольствие от комфорта — нет. Со стены мрачно выглядел пейзаж Ван Гога, в коридоре почему-то хихикала негритянка, скаля зубы.

В 20 часов по-московски началась обзорная экскурсия по Парижу. Бульвар барона Османа, улицы, площади — и ныряем в туннель. Гид кричит в микрофон: «Смотрите-смотрите, отсчитайте 13-й столбик и замрите от счастья — там погибла принцесса Диана!..». Ничего себе счастье — увидеть место гибели леди Ди… Далее Эйфелева башня, на ней горят цифры: 602. Это столько дней осталось до начала XXI века. Поражает обилие зелени и каштанов, некоторые с гроздями малинового отлива. По программе — круиз по Сене на пароходе-пароме. Всего один час на нижней палубе. Сена переполнена плавающими судами, все они в огнях, а на небе отчетливо вырисовывается Луна. На набережных — масса народа: сидят, жуют, пьют, целуются. Каждый пароход встречают радостными криками, словно увидели знакомых. И во всей вечерней атмосфере ощущается праздник жизни. Избитая фраза: Париж — это праздник, который всегда с тобой.

10 мая. Сутра индивидуальный проход до площади Франца Листа. Завтрак. И снова хождение, на этот раз, по улице маркиза де Лафайета. Ну, а потом в автобус и на кладбище Сент-Женевьев де Буа (примерно 30 км от города). По дороге гид Саша Браиловский ироничносаркастически (мой стиль) рассказывал об улицах и домах, мимо которых проезжали. Бастилия, директором которой предложил быть д’Артаньяну Людовик XIV, на что доблестный мушкетер ответил: «Не хочу быть первым тюремщиком, я остаюсь рядовым солдатом!». В Бастилию дважды заключался Вольтер. Сидел тут и маркиз де Сад, который, по словам гида, «эротическую сказку сделал былью». Когда народ штурмом взял Бастилию, в ней оказалось всего лишь 7 узников, да не политических, а сумасшедших и фалыпимонетчиков. Ну, а здание Новой оперы — это «бегемот в ванне» и т. д.