Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

Рассказывая об Испании, конечно, не могу забыть о великолепии Севильи, в которой в 1987 году мы играли очередной матч с Каспаровым. Как правило, города организуют шахматные турниры высшего ранга для того, чтобы привлечь к себе внимание в преддверии какого-то важного события. В этом конкретном случае таким событием была Всемирная промышленная выставка, которая прошла в Севилье в 1992 году. В качестве рекламы предстоящего грандиозного мероприятия город и провел в числе других выставок, премьер и чемпионатов чемпионат мира по шахматам между мной и Каспаровым, который проходил в театре Лопе де Вега.

Стоит отметить, что Севилья впоследствии справилась со своей задачей по организации выставки очень достойно, а город оказался в выигрыше, так как все построенные специально для выставки объекты и павильоны до сих пор функционируют и приносят городу пользу. В Севилье каждый раз я бываю с большим удовольствием, снова и снова открывая для себя новые грани этого удивительного города: его волшебную атмосферу, элегантную архитектуру и, конечно, неповторимые реликвии прошлого.

Любопытен и раскинувшийся буквально в пятнадцати минутах езды от Севильи в низине реки Гвадалкивир небольшой городок Дос-Эрманас [5], привлекающий своими просторными парками и живописным Лаго-де-ла-Вида [6].

Испания всегда была благосклонна ко мне. Было время, когда я чувствовал себя в этой стране буквально непобедимым и недосягаемым. Она подарила мне девять шахматных «Оскаров» – это приз Ассоциации шахматных журналистов. И без ложной скромности скажу, что такого количества этих наград нет ни у кого из шахматистов. Первый «Оскар» за победу в турнире семьдесят третьего года нашел меня в Москве в лице председателя Ассоциации – каталонца Джорджа Путча, который приехал вручить его мне в Колонном зале, где меня чествовали уже как действующего чемпиона мира.

Довольно интересен сам внешний вид статуэтки. Она не имеет ничего общего с кинопризами, которые всегда выглядят одинаково. Если это «Оскар», то «Оскар», веточка пальмы – веточка пальмы, а лев – лев, и больше никто. Шахматный «Оскар» зависит от того, в каком городе его вручают. Так, мадридский «Оскар», оказался серебряным медведем, взбирающимся на земляничное дерево [7] Медведь, обнимающий земляничное дерево, – герб и символ Мадрида. , а следующий «Оскар», который я уже получил в Барселоне, стал небольшой серебряной копией знаменитого барселонского фонтана «Дама под зонтиком». Любопытно, что по размерам этого приза можно легко проследить за мировыми колебаниями цен на серебро. Серебро в Испании очень популярно. Как только серебро дешевеет, статуэтка многократно увеличивается, дорожает – все происходит с точностью до наоборот. В этом можно наглядно убедиться и на моих кубках и, например, в той же Севилье в музее футбольного клуба «Бетис», где самый большой серебряный кубок, полученный командой еще до Второй мировой войны, имеет вес около сорока килограмм.

Традицию вручения шахматистам серебряных кубков переняли у Испании и испаноговорящие страны. Так, в семидесятом году выигравший турнир в Каракасе Любомир Кавалек был награжден серебряным кубком, весившим двадцать килограммов. Правда, в отличие от моих «Оскаров», кубок Любаша так его и не догнал. Председатель Шахматной федерации Венесуэлы обещал отправить приз чемпиону, так как вывезти сразу и беспрепятственно со стороны соответствующих органов такую ценную и тяжелую награду не представлялось возможным. Скорее всего, чиновнику не стоило бы никакого особого труда договориться о доставке кубка Любашу из Каракаса в Вашингтон, где жил Кавалек, но этого не случилось.

– Получил ты свою обещанную награду? – поинтересовался я как-то у Любаша.

– Если бы, – ответил он мне, усмехнувшись. – Наверное, этот достойный человек просто забыл о своем обещании. Недавно я был в Каракасе, так он без всяких экивоков пригласил к себе домой. Я рассчитывал, начнет извиняться, придумает какую-то историю о том, куда и почему запропастился мой кубок… – Кавалек сделал многозначительную паузу.

– Так что же? – не мог я сдержать любопытства.

– Стоит мой кубок, – тут уж Любаш расхохотался, – целехонек и невредим дома на полочке у этого господина. Он и думать забыл о том, чей это кубок на самом деле.

К счастью, такие истории в шахматах скорее редкость. А уж испанцев упрекнуть в нечистоплотности и непорядочности просто невозможно. Мне с ними всегда было легко и просто общаться, я не чувствовал никаких подводных камней, лишь искреннее хорошее отношение и расположение. Единственное, в чем я на самом деле могу укорить испанцев, а точнее, испанских переводчиков, так это в довольно частой неточности перевода. Я не могу сказать, что хорошо владею испанским, но понимаю неплохо и могу уловить, когда мои слова переиначивают, переделывают или оставляют что-то недосказанным. Иногда на это можно закрыть глаза. Но если речь идет о конференции чемпиона мира, когда он говорит от имени шахмат, его слова должны быть переведены с буквальной точностью, чтобы не оставалось возможностей для появления кривотолков и недопониманий. Только представьте, что могло бы случиться, если бы переводчики взяли на себя право даже в незначительной степени изменять высказывания лидеров мировых держав. Я, безусловно, не претендую на место президента или премьер-министра, но уверен в том, что неточно переведенная фраза может доставить впоследствии немало проблем не только лидеру государства, но и лидеру шахматного мира.

Так, например, в Болгарии, где сейчас происходит новый всплеск интереса к шахматам, в интернет-сообществах активно обсуждают наш первый матч с Каспаровым, где после двадцати семи партий я вел в счете пять-ноль. Уже не знаю, с чьей подачи, моей или Гарри Кимовича, но в прессу стараниями переводчика попала фраза о том, что Каспаров получил от Карпова сорок восемь бесплатных уроков. Прошло тридцать шесть лет, а слова муссируются и активно обсуждаются до сих пор. Вот почему, если бы меня попросили отметить в испанцах или в латиноамериканцах какие-то недостатки, я бы выделил некоторую безалаберность переводчиков, не чувствующих ответственность, на них возложенную.

А в остальном я благодарен Испании и за чудесные знакомства, и за прекрасные, наполненные впечатлениями дни, проведенные в этой стране. За перехватывающую дыхание, сбивающую с ног, завораживающую архитектурой великого Гауди Барселону и великолепный Леон, за воздух Фигераса, который буквально душен из-за перенасыщенности искусством неподражаемого Дали, за бушующую зелень и океанскую синь Сан-Себастьяна и за несравненную кухню Страны басков – лучшую, на мой взгляд, во всей Испании. И, конечно, за бесконечные прогулки по Мадриду с его неповторимым имперским духом, с его бешеной энергетикой и радушной атмосферой, с его постоянным гулом, напоминающим растревоженный улей. Я получаю одинаковое удовольствие как от ходьбы по его широким проспектам, так и по тихим садам и паркам. А путешествие в мир искусства, которое предлагает музей Прадо, каждый раз оказывается настолько удивительным и незабываемым, что я готов снова и снова отправляться в него, чтобы испытывать ужас в «Саду земных наслаждений» Босха, выбирать самую прекрасную женщину на земле на «Суде Париса» Рубенса или любоваться окрестностями вместе с «Махой на балконе» раннего Гойи.