Николай Рыжков - На острие проблем — 4

Почему этот миф появился именно сейчас? Хорошо знакомый нам по временам развала советской экономики с ее плановой системой, едва ли случайно он появился с мощнейшей поддержкой, в том числе и с научной, именно сейчас, на нынешнем переломном этапе жизни нашей страны. По-прежнему идет борьба вокруг системного вопроса — вопроса о собственности в командных высотах нашей экономики.

Временно отвлекаясь от анализа мифических данных, хотел бы еще раз остановиться на вопросе эффективности различных форм собственности. Как показало историческое развитие, государственная форма капиталистической собственности стоит гораздо выше частной формы. В то же время эффективность каждой формы собственности зависит от того, насколько передовой является ее организация, в какой степени она отвечает законам централизации и концентрации капитала, увеличения его технологического состояния.

В постсоветской России обе формы собственности — частной и государственной — не эффективны. Эффективность всякой формы собственности, повторю, по современным экономическим законам предопределяется эффективностью ее организационного строения. Промышленно развитые страны в настоящее время вышли на ступень вертикально интегрированного строения общественного воспроизводства. На этой основе там организованы все главные формы собственности. Поэтому хоть частная, хоть государственная формы капиталистической собственности — в США они на порядок эффективнее, чем частная или государственная в постсоветской России. Поэтому бессмысленно ратовать за приватизацию или ренационализацию, если снова будет старая производственная система.

Весь мирохозяйственный опыт, в том числе и опыт Советского Союза, говорит об этом — как успешный, так и неудачный. Вместе с индустриализацией СССР в 1930-х годах были получены наиболее передовые для своего времени организационные формы производства. Но три десятилетия спустя, в 1960-1970-х годах они перестали быть передовыми, поскольку не реформировались в своем развитии. В то время организационную революцию несло уже межотраслевое строение производства — вертикально интегрированное, исключающее извлечение прибыли из промежуточного производства.

Этот вызов эпохи сумели распознать в США, но не сумели в СССР. Создаваемые уже в конце существования Советского Союза межотраслевые комплексы несли в себе в основном задачу соединения межотраслевой формы производства с наукой. Таким образом, отраслевое строение, рожденное в 1930-х годах, в течение трех десятилетий ведущее экономику с ее плановой системой на вершину развития, с 1960-х годов начало отбрасывать ее назад, к отсталости и отторжению от научно-технического прогресса.

Несколько слов о госкапитализме. Госкапитализм является исторически высшей и последней стадией эволюции капитализма. Он отрицает частный капитализм, частный капитал и класс частных собственников. При госкапитализме власть и собственность принадлежат совокупному деперсонифицированному капитализму, а рынок труда и капитала функционирует в качестве планово-централизованного.

Ничего подобного в России нет. У нас царит полная противоположность госкапитализму, страна отброшена к самой низкой и отсталой стадии капитализма. Даже созданные госкорпорации с их органическими недостатками подвергаются жесточайшей критике неолиберальными членами правительства и околоправительственными учеными и специалистами. Уже неоднократно раздавались призывы ликвидировать их, передать в частные руки.

Отсталая экономическая система современной России лишь удаляет ее от высшего капитализма и госкапиталистической стадии, обрекая ее на нарастание системного кризиса, деиндустриализациию, массовое обнищание населения и его вымирание.

В реальной жизни число хозяйственных укладов значительно больше. Они не исчерпываются государственным и частным. Существует еще совершенно особый — олигархически-компрадорский. Именно он господствует над постсоветской экономикой, захватил контроль над командными высотами экономики, и именно он ответственен за то, что хозяином положения в пореформенной России является зарубежный капитал.

Олигархически-компрадорская система, сформированная в период антисоветских реформ 1990-х годов, настроенная на превращение российской собственности в иностранную или офшорную, приняла вид экспортно-сырьевой модели. По данным за 2016 год, в общей массе зарегистрированных организаций количество государственных составило 1738 единиц, а иностранных в 5,6 раза больше — 9712 единиц. Что же происходит в банковской системе? Если на минутку поверить в мифические 70 процентов госсектора, то тогда и банковская система должна на 70 процентов быть государственной. Согласно же отчетным показателям, в среднем за период 2015–2017 годов доля государства в банковской системе не превысила 6,5 процента, то есть удельный вес государства в банковской системе в ю,8 раза меньше пресловутых 70 процентов. Напрашивается вывод о том, что банковская система и народное хозяйство живут отдельно, сами по себе. Парадокс, да и только! В то же время доля иностранного капитала в банковской системе страны в среднем в эти же 2015–2017 годы составила 45,5 процента, что в 7 раз выше, чем доля государства.

Уже давно наукой доказано, что поистине будет беда, если частный капитал берется вершить дела государства. Современная Россия попала в беду системного кризиса от того, что позволила компрадорскому капиталу командовать государством, государственным сектором и всем социально-экономическим строем. К примеру, совершенно очевидно, что экспортно-сырьевая модель в стране сформирована в интересах компрадорской экономической системы. Кто же воздвиг стену между добычей сырья и обрабатывающей индустрией? Что же разрывает единую технологическую ниточку на части, на разрозненные звенья? И таких вопросов много. Ответ один: компрадорская форма капиталистической собственности и построенная на ее основе олигархически-компрадорская система. Этим и объясняется деиндустриализация нашей страны, которая проводится у нас уже многие годы.

В этом ей активно помогает Запад. Начиная с 1990 года делается все, чтобы уничтожить конкурентоспособные перерабатывающие отрасли народного хозяйства — мы не должны быть им конкурентом.

Можно привести массу примеров, когда наши предприятия прекратили свое существование. Например, мой родной Уралмаш. Где он? От него остались, как говорят в металлургии, лишь «следы». В то же время наша металлургия живет и здравствует. И здесь причина ясна — пусть Россия уродует свою землю, добывая руду, заливает поля отходами от переработки руды, выбрасывает в атмосферу миллионы тонн металлургических отходов, поставляет на Запад металлургические заготовки, которые там без всякого вреда людям и природе переделают в чистый металлопрокат и используют при производстве машин, приборов и различной бытовой техники, которая затем большим потоком будет направлена в Россию.