Джон Уайзман - Воин-разбойник

— Согласен. А что насчет этой ерунды с субординацией?

— Думаю, мне придется с этим смириться.

Шолтес согласно кивнул.

— Крупные организации — сказал он — Испытывают трудности с невиданными доселе делами. Они живут по уставу. Они живут по твердым правилам. Но в твоем случае, Дик, нет никакого устава. В войне специальными методами нет правил — или, по крайней мере, нет правил, понятных любому, чья карьера была потрачена на традиционное мышление. Взять хотя бы Теда Лайона…

— А мне обязательно это делать?

Он засмеялся.

— Я думал, у тебя контры с ним. Смотри, Тед, вероятно, смотрит на вас так же, как штабные офицеры смотрят на что-то или кого-то необычного, как на какого-то бродячего слона, топчущего всю их территорию. Он обращается с вашими запросами так же, как с записками о заказе большого количества туалетной бумаги или шариковых ручек. У таких людей нет видения — они не могут понять, почему миссия, которую вам поручили, дает вам какой-то приоритет. Они хотят, чтобы ты стоял в очереди с остальными.

— Умом я понимаю это, сэр. Но жить с этим становится все труднее, день ото дня.

— Принял, понял — сказал Шолтес.

— Дело в том, генерал, что все это куча проклятых тупоумных застойномудных гнидосборных идиотств, вроде этого причесочно-стандартного дерьма, которое привело Вас сюда сегодня.

Я рассказал Шолтесу о предложении Теда, чтобы Шестой отряд носил парики.

— Этот парень действительно выглядит тугодумом.

Он допил кофе и встал.

— Ну, Дик, давай приступим.

Мы вышли в проулок между курятниками. У двери я крикнул:

— Прибыла группа проверки!

Дверь открылась изнутри. Ее открыл Майк Т.

Генерал оглянулся на меня через плечо.

— Сукин ты сын — сказал он с улыбкой на лице.

Затем он отдал честь Майку. Протокол требовал, что всем, награжденным Медалью Почета, отдают честь. Майк ответил на приветствие, с широкой улыбкой на лице.

Я услышал, как внутри Пол скомандовал:

— На палубе — смирно!

И звук команды, вставшей «смирно» как один человек — банг.

Я стоял у плеча Шолтеса.

— Сэр, — сказал я, — мы готовы к Вашему смотру.

Так что он ходил взад и вперед вдоль шеренги, останавливаясь у каждого бойца, чтобы осмотреть его медали и проверить стандарты прически.

Никто не носил сережек и конских хвостиков, все были вымыты и причесаны. Они не выглядели симпатичными, но выглядели вполне презентабельно.

Минут через восемь или десять, генерал увидел достаточно и остановился перед отрядом.

— Пусть они встанут «вольно», Дик.

Я кивнул Полу.

— Отряд — вольно.

— Я рад быть здесь, — сказал Шолтес. — Рад потому, что горжусь вами, мужчины — горжусь тем, как далеко вы продвинулись за столь краткое время. Горжусь тем, что вы посвятили себя выполнению трудной миссии, которую, я знаю, вы выполните так, как вам прикажут. И горжусь тем, что вы выглядите в отличной форме.

Он прочистил горло.

— Я впечатлен наградами, которые вы носите. Для меня очевидно, что вы знаете свою службу и хорошо с ней справляетесь. Однако, я опечален условиями, в которых вы здесь живете. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вашему командиру исправить ситуацию. Вы, джентльмены, приобретаете опыт, которого нет ни у кого в мире. Продолжайте в том же духе и да благослови вас Господь.

На следующей неделе мне сообщили о «молнии», посланной генералом Шолтесом адмиралу Джонсону. Суть послания была такова: «Уважаемый адмирал, я рад сообщить что провел успешную проверку личного состава Шестого отряда SEAL. Люди соответствовали моим стандартам внешнего вида, учитывая секретную миссию мирового масштаба, порученную им для выполнения. Однако я был потрясен условиями жизни их отряда в Литтл-Крик. Еще более меня ужаснуло плачевное состояние комплекса Второго отряда SEAL, через который мне пришлось пройти, чтобы посетить Шестой отряд SEAL. Количество банок из под содовой и пива, окурков и прочего мусора на земле было шокирующим и серьезным доказательством того, что эти детали не заботят должным образом власть предержащих. Мне кажется, что вместо того, чтобы беспокоить Шестой отряд SEAL, административная линия командования ФЛОТСПЕЦВОГРУ Два под командованием коммодора Эдварда Лайона III могла бы лучше потратить свое время на решение вопросов, которые ее действительно касаются. Далее следуют сильные выражения. Люблю-целую и пошли вы на хер, ваши кореша из ОКСО.»

Снова погибель тебе, Тед.

В перерывах между тренировками, Пол и я устраивали головоломные игры с нашими любимыми маленькими мальчикам. Например, мы проводили день в океане в двадцати пяти милях от берега, носясь через 12-футовые волны (прим. 3,7м) на наших бостонских вельботах, работая над техникой абордажа. Высадка на корабль, идущий со скоростью, скажем, двадцать узлов, была простой. Все, что нам нужно было сделать, это незаметно подогнать наши лодки к большому, огромному кораблю, прицепить стальную лестницу на 30-футовом (прим. 9м) шесте и взобраться наверх. Конечно, волны били по нашим вельботам как сумасшедшие, трап был холодный и скользкий, и мы должны были быть готовы выстрелить в любого, кто выглянет из-за кормы, когда мы поднимались на борт.

А если кто-то из нас подскользнется и упадет, винт, который, пока мы взбирались, крутился у нас между ног, превратит несчастного в котлету.

С моей точки зрения, такие действия были проще простого — если это люди делали, я тоже поднимался по концу, или вылазил из люка, или падал в воду. Тем не менее, по причинам, которых я никогда не мог объяснить, ребята возвращались в Литтл-Крик измученными этими веселыми, игривыми 14-часовыми экскурсиями. Так что я освобождал их от командирской вахты в баре Братства Ордена — причудливый способ сказать, что я собираюсь выпить с ними — и позволял им пойти домой, чтобы повидать своих жен и подружек пару часов, пока мы с Полом выпьем наедине пива. Потом, когда мы уже почти слышали звуки секса и засосов, мы сигналили общий сбор и смотрели, как быстро они прибудут обратно на базу. Люди ненавидели меня за это, но это был способ держать их в тонусе — видеть, кто явился, а кто выключил свой пейджер, пока он занимался сексом; или кто забудет свое оружие или парашют.

После дюжины пробежек вхолостую, весь отряд был зол на меня, за то, что я кричал «Волк!», в то время когда они думали, что имеют право на несколько часов отдыха. Тем хуже для них — единственный способ добиться успеха в развертывании по тревоге — это практиковаться, практиковаться и практиковаться. Они сплачивались и стонали, и обзывали меня такими словами, о которых Эв Барретт даже не помышлял. Но они упорно трудились — и остались на борту. За три года, что я был командиром Шестого отряда SEAL, единственными людьми, которые покинули отряд, были те, кого я отстранил. Несмотря на ужасный график, отсутствие передышек и невероятное давление, мой коэффициент удержания был 100 процентов.