Клаус Кеннет - 2 миллиона километров до любви

Прочитав годовой курс лекций, профессор анатомии Пападатос, грек по происхождению, раздал всем студентам материалы для подготовки к экзамену. В них было выделено восемьдесят основных тем. По каждой давались вопросы, ответы на которые мы должны были выучить. Во время экзамена студент получал шесть вопросов, за каждый правильный ответ начислялось по одному баллу. Минимальная проходная сумма баллов — четыре (то есть необходимо было правильно ответить как минимум на четыре вопроса, но лучше, конечно, на все шесть).

Вскоре после получения вопросов по почте нам прислали приглашение на экзамен с указанием даты, места и времени его проведения. Я усиленно готовился, сидел над учебниками и конспектами днем и ночью. И в какой-то момент с беспокойством обнаружил, что осталось всего два дня до субботы — заявленного экзаменационного дня. К тому времени я хорошо проработал всего пятьдесят тем из восьмидесяти. В четверг я устроился за рабочим столом, приготовившись налечь на оставшиеся вопросы, как вдруг в моей голове прозвучало: «Ищите прежде Царства Божия, и все остальное приложится вам» [16] Мф. 6: 33. Вернуться .

Я попытался сосредоточиться на анатомии, игнорируя услышанное. Сейчас нельзя было отвлекаться от главного — от учебы. Но голос повторил: «Ищите прежде Царства Божия, и все остальное приложится вам». Он звучал более убедительно. Я остановился. Стало ясно, должно произойти что-то важное.

Но я снова прикинулся глухим и снова зарылся в учебник. Однако продолжать было невозможно. «Ищите прежде…» настойчиво стучало в моем сознании.

Я начал размышлять. Слова «ищите прежде» свидетельствуют, что я должен поставить на первое место Его Царство. Прямо здесь и сейчас. Оно важнее анатомии. Значит, оно здесь и сейчас. Но где же? Ах да! По четвергам всегда собиралась молитвенная группа «Маранафа», к которой я присоединился после своего обращения. Я решил, что, несмотря на цейтнот, все же пойду туда хотя бы на час. А затем вернусь и быстренько наверстаю «потерянное» время и продолжу учить билеты. Я поспешил в центр города и пришел незадолго до начала молитвы. Подойдя к Джорджу Рэпину, я протянул ему руку:

— Здравствуйте. Видите, я все-таки пришел.

Он посмотрел на меня с удивлением:

— Почему ты так говоришь?

Я рассказал ему о том, что произошло со мной получасом ранее.

— Если я правильно понял, — ответил Джордж, — тебе следует остаться здесь не на час, а до самого конца. Думаю, речь идет о том, что мы обычно называем «актом веры».

— Что это? Что значит — акт веры?

— Это означает, что тебе не надо больше учить билеты сегодня вечером, а надо положиться во всем на Бога. Слепо довериться Ему. Не пытайся постичь это умом. Это — акт веры.

— А как же подготовка к экзамену?

— Оставь это Богу, доверься Ему.

К моему ужасу, Джордж напомнил мне, что и на следующий вечер была запланирована встреча. Она должна состояться в маленьком городке Пайерн (Payerne), в котором жил руководитель нашей группы. Он позвал своих знакомых и соседей, чтобы я перед ними выступил, рассказав историю своего обращения. Я знал, что позаниматься днем в пятницу мне тоже не удастся — меня позвали заменить учителя в школу. В итоге получалось, что в пятницу вечером из-за выступления в Пайерне тоже не будет времени на подготовку! Но я не мог такого допустить.

— Джордж, давайте отменим мое выступление завтра вечером! — взмолился я.

— Это невозможно, Клаус. Приглашено много людей. Мои друзья из Невшателя, Берна и других городов уже подтвердили, что приедут. Они явятся специально, чтобы послушать тебя. От тебя требуется акт веры, мне это совершенно очевидно.

Выхода не было. Все пути отступления были закрыты. К тому же я уже достаточно хорошо познакомился с Небесным Отцом и понимал, что это Его рук дело: Он умеет так все устроить, что сомнений в Его участии не остается.

— Хорошо, — кивнул я господину Рэпину. — Только пообещайте мне, что в субботу утром во время экзамена будете молиться обо мне.

— Обещаю!

В тот вечер я задержался на молитвенном собрании до одиннадцати часов. В пятницу вечером я выступил перед слушателями в соседнем городе и вернулся домой только за полночь. А в субботу в девять утра пришел в университет. Сердце громко колотилось, когда я входил в аудиторию. Экзамен должен был принимать пожилой преподаватель — швейцарец, говоривший по-немецки. Рядом сидел грек, профессор Пападатос, — он читал нам анатомию на французском (в Университете Фрибурга обучение ведется на двух языках). На столе справа от меня было разложено двадцать листков, на которых были напечатаны вопросы — на каждом листке разные. Они были перевернуты пустой стороной вверх. Перед тем как вытянуть один, я повернулся спиной к преподавателям так, чтобы закрыть собой стол. Если мне попадутся неудачные вопросы, я попробую подменить билет. К сожалению, так и получилось — мне попался неудачный набор вопросов. Проглядев их, я ужаснулся. Мне-то казалось, что Господь все уладит и я вытащу именно то, что уже выучено. Но мои надежды не сбылись. Придется обманным путем искать выход из сложившейся ситуации. Я попытался тихонько положить уже взятый листок, однако услышал резкий окрик профессора Пападатоса:

— Кеннет, что вы делаете?! Как не стыдно! Как вы смеете так вести себя на экзамене?!

Я отпрыгнул от стола, сердце ушло в пятки… Нет, оно улетело далеко-далеко, в Австралию. В голове промелькнуло множество разных мыслей, но ни одна из них не была о Боге. За все предыдущие годы «прежний Клаус» научился только одному — лжи и обману. Для сдачи экзамена должны были подойти те же средства. То, что сейчас меня поймали за руку, будет означать, что меня не допустят к финальным годовым экзаменам. Значит, придется пропустить как минимум год и сдавать все повторно. Черт! Я был уверен, что все потеряно. Получается, что я провалил экзамен, даже не начав писать ответы на вопросы. Хорошо хоть, что я не могу упрекнуть себя в лени. Все произошло не из-за нее, а по другим причинам.

В аудитории воцарилось ледяное молчание. Грек, сурово глядя на меня, распорядился:

— Дайте листок, который держите в руках, профессору Г. Уф! Хорошо хоть, что сразу не выгнал. Но что же мне делать сейчас? Ведь я успел посмотреть в билет и видел там вопросы, которые не выучил. С замиранием сердца я сделал несколько шагов вперед, к столу, где сидели экзаменаторы. Это была волна страха, похожая на ту, которая ранее всякий раз толкала меня прямо в объятия сатаны. Да, «прежнего Клауса» нелегко было перевоспитать. Я приготовился снова солгать. Я рассуждал так: грек преподавал нам на французском, так что с уверенностью можно предположить, что он не понимает по-немецки. А второй профессор, напротив, немец… Поэтому я протянул ему листок и сказал: