Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

А параллельно шел процесс последних согласований по поводу нового Союзного договора и порядка его подписания. И тут, надо сказать, Борис Николаевич мучился — стоять на своем, подписывать в одиночку, или все-таки вместе с автономиями.

Я с самого начала работы с Ельциным занимался не только правовыми делами, но и федеративными отношениями, то есть как раз всеми этими проблемами регионов, автономий, национальных конфликтов. И я точно знаю, что Борис Николаевич, в отличие от многих других наших руководителей — и прошлых и нынешних, где-то на уровне интуиции, но очень глубоко понимал главный федеративный принцип: «Единство во множестве». Все-таки не зря он начал демократические реформы.

Однако в том, что касается стратегии и тактики федеративной политики, тут его просто мотало из стороны в сторону. Хотя по ключевым вопросам, от которых в буквальном смысле слова зависело, быть России или не быть, он был абсолютно четок и тверд. И первый такой пример — как раз Декларация о государственном суверенитете РСФСР.

А вот в других ситуациях он мне порой напоминал Ходжу Насреддина.

Есть такой анекдот.

Как-то раз один человек уехал в долгое путешествие с торговым караваном, а корову оставил соседу, чтобы тот за оговоренную цену ее кормил и всячески за ней присматривал. По возвращении оказалось, что рогатая красавица не просто жива-здорова, но еще с приплодом. Хозяин говорит: «Спасибо, сосед, за корову! Давай, веди ее ко мне вместе с теленком, раз она его родила». А сосед говорит: «Теленка не отдам. Я обещал тебе корову в целости и сохранности вернуть, а про теленка мы не договаривались».

Спорили-спорили, чуть не подрались, но так ничего и не решили. Пошли к Ходже Насреддину.

Хозяин коровы рассказал свою историю. Ходжа ему говорит: «Да, ты прав!»

Сосед рассказал свою правду. И ему Ходжа говорит: «Да, ты тоже прав!»

Тут жена Ходжи Насреддина с кухни кричит: «Ходжа, так не бывает, что и этот прав, и этот прав». А Ходжа ей в ответ: «И ты, моя дорогая, права!»

Вот Борис Николаевич порой как тот Ходжа Насреддин действовал: зайдет Шахрай с идеями о том, что нужно сказать главам республик и регионов, — он прав; зайдет его тогдашний советник по межнациональным отношениям Галина Старовойтова {65} 65 Старовойтова Галина Васильевна (1946–1998) — советский и российский политический и государственный деятель, специалист в области межнациональных отношений, правозащитник. Народный депутат СССР (1989–1991), народный депутат России (1990–1993), депутат Государственной думы России (1993–1998). В описываемый период — советник президента РСФСР по вопросам межнациональных отношений (20 июля 1991 г. — 4 ноября 1992 г.). — и она права; а после всех зайдет госсекретарь Бурбулис — он тоже прав. Это не значит, что он бесконечно свою позицию менял, совсем нет. Просто Ельцин не принимал сразу окончательного решения. Он, как и все остальные политики того периода, выжидал, выбирал линию политической целесообразности.

Так вот, эти его слова: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить» — были не случайной импровизацией, а вполне продуманной и политически целесообразной на тот момент формулой.

Автором формулировки является Галина Васильевна Старовойтова, царство ей небесное. Но не надо выдирать цитату из контекста. Она взяла эту модель из теории урегулирования конфликтов. Есть такой известный не только в теории, но и на практике принцип: для того чтобы остановить большой пожар в лесу, надо направить ему навстречу огненную волну.

Фразу свою Ельцин сказал в Казани 6 августа 1990 года — спустя пять месяцев после того, как союзный центр запустил «процесс автономизации», и через две недели после того, как в Ново-Огареве был окончательно согласован текст под названием Договор о Союзе Суверенных Государств. Потом он то же самое повторил в Уфе. Раз наши автономии фактически уходили из РСФСР в объятия союзного центра, значит, надо было дать им столь желанный суверенитет «из рук России». Борис Николаевич сам потом объяснял: а как еще можно было остановить сепаратизм автономий, если у России тогда реально не было никаких рычагов — ни властных, ни экономических?

Хотя, конечно, мы немного опоздали.

Подписание Договора о Союзе Суверенных Государств было намечено на 20 августа 1991 года, а 19-го начался путч.

Августовский путч 1991 года стал точкой невозврата в судьбе СССР. До этого момента было несколько развилок, когда Союз можно еще было спасти. Но союзный центр каждый раз сворачивал не в ту сторону. В результате осталась одна дорога, которая привела нас в Вискули. А ГКЧП — это была последняя капля, перевесившая чашу весов истории.

Я уверен, что в конце 1980-х возможности для мирной и постепенной трансформации советского режима были. Но только при ясном понимании ключевого условия — реальным и единственным институтом власти в стране была КПСС. Поэтому трансформировать надо было не систему Советов, которые были декоративной оболочкой, не общественные организации, выполняющие роль приводных ремней и винтиков, а саму партию.

Но Горбачёв принял несколько неудачных решений, которые в итоге привели не к трансформации советской системы власти, а к развалу КПСС. Безусловно, он действовал вынужденно, но каждый его шаг сокращал количество дальнейших вариантов. Поэтому то, что начиналось как случайность, закончилось исторической неизбежностью: события стали цепляться одно за другое, и всё посыпалось, как костяшки домино.

Когда Горбачёв понял, что проигрывает борьбу за лидерство внутри КПСС, он не стал тратить время на обновление партии, а фактически ушел из нее, уведя самые лучшие кадры. Лидер коммунистов в свойственной ему манере не стал сражаться с собственным аппаратом, который оказался сильнее, а начал строить параллельную систему. Именно тогда появились пост президента СССР, Президентский совет, другие квазигосударственные структуры. И самые умные, прогрессивные и эффективные перетекали из руководящих органов партии в эти альтернативные институты власти. А в ЦК КПСС и аппарате оставались люди менее компетентные и абсолютно не настроенные на какие-то перемены. То есть партийная «верхушка» интеллектуально деградировала, и это было заметно.

Получилось, что действия Горбачёва не помогали преодолеть существовавшее в СССР раздвоение власти (декоративные Советы — всемогущая КПСС), а, наоборот, только усугубляли его. Стало очевидно, что партия оказалась идейно разобщена. То, что союзный центр начал выносить сор из избы, втягивать рядовых коммунистов в свои «разборки», вообще абсолютно неправильно. В ситуации, когда надо было действовать как единое целое, начались разброд и шатания.