Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

Кроме того, на мой взгляд, Горбачёв зря не допустил создания фракции внутри КПСС. В свое время была такая «Демократическая платформа» в КПСС. Эти люди не собирались уходить из партии, они просто хотели влиять на выработку решений. Если бы руководство компартии согласилось на внутрипартийный диалог и на существование внутрисистемной оппозиции, всё могло бы пойти иначе. Но фракционность была запрещена, и этих думающих, прогрессивных людей партия потеряла. А вместе с ними и шанс на обновление.

Ну и наконец, как я уже говорил, после путча Горбачёв объявил о сложении с себя обязанностей генсека ЦК КПСС и призвал всех честных коммунистов выйти из партии. Что оставалось делать партийцам? Только выполнить указание.

Понятно, что это была эмоциональная реакция Михаила Сергеевича на произошедшее. Но кроме партии другого механизма власти ведь просто не было. Возможно, Горбачёву нужно было, воспользовавшись ситуацией, вымести из руководящих органов КПСС сторонников путчистов и реформировать страну вместе с партией, а не выпрыгивать из нее. А так компартия рухнула и погребла под своими обломками страну.

Но худшее из всего, что могло случиться с КПСС, — это создание Коммунистической партии РСФСР. И Ленин, и Сталин принципиально стояли на позиции: у РСФСР компартии быть не должно. Компартии, как приводные рычаги управления, могут быть во всех союзных республиках, кроме РСФСР. Потому что Россия — это становой хребет СССР, и создание отдельной российской компартии означало раскол КПСС, а следовательно, раскол власти и страны.

Поэтому, когда Иван Полозков и Геннадий Зюганов создали-таки компартию РСФСР, они тем самым приготовили большой гвоздь в крышку гроба СССР.

И наконец, самая главная из ошибок Горбачёва, которых можно было избежать, — он не решился пойти на выборы президента СССР всенародным голосованием.

Я думаю, что Михаил Сергеевич зря боялся. Его обязательно бы избрали! Ведь 1987–1989-й — самые яркие годы надежд и ожиданий. «Перемен мы ждем, перемен!»

Я бы сам за него тогда голосовал и других бы агитировал!

Но Горбачёв предпочел пойти на выборы Съездом народных депутатов, стал договорным, слабым лидером. Договорилась элита, несколько группировок — его избрали. Точно так же в любой момент они могли договориться и снять его с должности. К этому, собственно, и шло.

В апреле 1991 года на пленуме ЦК КПСС вопрос о снятии Горбачёва был практически решен, на 3 сентября назначили внеочередной съезд КПСС, а 4 сентября должен был состояться внеочередной Съезд народных депутатов СССР. Предполагалось, что на пленуме ЦК Горбачёва снимут с поста генерального секретаря, а на Съезде народных депутатов СССР — с поста президента СССР.

Понятно, что Михаил Сергеевич не стал ждать, когда друзья-соратники отправят его в отставку. Он резко активизировал переговоры с лидерами четырех союзных республик — РСФСР, Белоруссии, Украины и Казахстана. И в обмен на поддержку пообещал им не только обновленный Союз и новый Союзный договор, но и радикальные изменения системы союзного руководства, прежде всего в силовом и экономическом блоке. Все эти обсуждения записывались КГБ, и Крючков {66} 66 Крючков Владимир Александрович (1924–2007) — советский государственный деятель. Председатель КГБ СССР (1988–1991). Один из ближайших соратников Юрия Андропова. Член ГКЧП СССР. выкладывал расшифровки бесед на стол коллегам по партии.

Работа над проектом Союзного договора была завершена 23 июля 1991 года. Ельцин его парафировал. Окончательный текст был официально обнародован в газете «Правда» 15 августа, а на 20-е было назначено его официальное подписание. Но накануне начался путч.

Путчисты просто хотели сыграть на опережение — не было никакой святой борьбы за спасение страны. Это была циничная борьба за власть. Что бы ни говорили члены ГКЧП о своих намерениях, но они не остановили распад СССР, а ускорили его и сделали необратимым.

Часто спрашивают, почему Горбачёв не сделал ничего, чтобы путч предотвратить? Есть свидетельства, в том числе в уголовном деле о ГКЧП, что по дипломатическим каналам Михаил Сергеевич получал предупреждения о планах Крючкова, но так ничего и не предпринял. Думаю, что Горбачёв к лету 1991 года уже не был тем сильным лидером, который мог что-то предотвратить. В какой-то момент они у него спросили: «Ты с нами?» — «Я не с вами». — «Тогда отойди, не мешай, мы с тобой потом разберемся». И «коллеги» его отодвинули, но не уничтожили.

Что же касается российского руководства, то, хотя сценарий переворота просматривался уже с апреля 1991 года, до последнего момента никто не верил, что он реализуется. И, уж конечно, никто не предвидел конкретные детали — всю эту историю с танками на улицах Москвы, с «Лебединым озером» по телевизору и трясущимися руками Янаева на знаменитой пресс-конференции…

Я сам себя постоянно спрашиваю: было ли ощущение, что произойдет нечто подобное? Ответ: да, пожалуй, что было. Сейчас, с высоты времени, четко видишь все эти процессы и «звоночки». И в экономике, и в политике, и в конкретном раскладе сил на политической арене. А когда ты погружен в гущу событий, то гонишь тревогу прочь: да ну, не может быть! не самоубийцы же они!

Я уже писал, что на 3–4 сентября 1991 года оппоненты Горбачёва наметили целый спектакль по снятию его со всех постов. И хотя многие считали Михаила Сергеевича не в меру интеллигентным, не сильно решительным и чрезмерно мягким политиком, на самом деле таким он никогда не был. Поэтому, прекрасно понимая, что ему грозит, Горбачёв не стал ждать этого самого третьего сентября, а начал активные контрдействия.

Весь конец весны и начало лета, особенно июнь и июль, он потратил на очень активные встречи с лидерами четырех крупнейших республик — Украины, Белоруссии, России и Казахстана. Михаил Сергеевич встретился с Кравчуком, Шушкевичем, Ельциным и Назарбаевым, чтобы в деталях обсудить новое государственное устройство СССР. Фактически его схема предполагала превращение союзного государства в своеобразную конфедерацию.

Думал в таких терминах о новом государстве Михаил Сергеевич или не думал — не знаю. Но ведь он все-таки в МГУ учился, и должен был понимать, что конфедерация — это всегда неустойчивая, переходная форма. Рано или поздно она либо распадается, либо превращается в более прочное, единое государство — федерацию. Вспомните Швейцарию или США. Но, как бы то ни было, в своей модели Горбачёв предложил сохранить за СССР совсем небольшой объем функций, так сказать только основные полномочия. А то, что особенно интересовало лидеров республик, — собственность и власть — Михаил Сергеевич добровольно передавал на республиканский уровень.