Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

При этом он сразу заявил, что новая конструкция СССР означает и обновление кадров — в новом Союзе не будет его политических оппонентов, включая председателя КГБ СССР Крючкова, министра обороны Язова {67} 67 Язов Дмитрий Тимофеевич (1924–2020) — советский военачальник. Участник Великой Отечественной войны. Министр обороны СССР (1987–1991). Маршал Советского Союза (28 апреля 1990). Кандидат в члены политбюро ЦК КПСС (1987–1990). Член ЦК КПСС (1987–1991). Член Президентского совета СССР (1990). Член Совета безопасности СССР (1991). Член ГКЧП (1991). и прочих.

Собственно, тем самым летом все договоренности были достигнуты. Ельцин проект Союзного договора честно парафировал, хотя он был не очень, мягко говоря, удачным для РСФСР. Я считал этот документ крайне опасным и в начале июля дал большое интервью «Российской газете», где прямо заявил, что Союзный договор в том виде, как он был написан, попросту уничтожает российскую государственность [43] Союзный договор. Что несет он народам России // Российская газета. № 137 (183). 2 июля 1991. С. 1–2. . Я пытался объяснить всю неправильность того, чтобы части России — наши автономии — входили в состав обновленного Союза на тех же основаниях, что и целое — сама Россия. Показывал всю вредность положений проекта, который фактически прекращал действие российских законов, потому что, по сути, в нем закреплялось верховенство законов любой республики в составе РСФСР над законами России.

Но Борис Николаевич исходил из того, что бумага бумагой, а если вопрос начальники между собой решили, то надо по этой схеме и действовать.

Что же произошло дальше? А то, что товарищ Крючков и его команда просто не стали ждать, когда их освободят от занимаемых должностей.

Временем «Ч» для них стала дата подписания Договора о Союзе Суверенных Государств. Именно потому, что на 20 августа было назначено подписание, все и ускорилось.

14 августа председатель КГБ СССР потребовал от комитетчиков и военных предоставить ему перечень первоочередных мер экономического, социально-политического и правового характера на случай чрезвычайного положения. На следующий день план мероприятий по введению ЧП был готов [44] От Министерства обороны СССР в разработке участвовали заместитель министра В.А. Ачалов и командующий Воздушно-десантными войсками П.С. Грачев. . Тогда же Крючков приказал организовать прослушку телефонных разговоров руководителей СССР и РСФСР. Два следующих дня — 16 и 17 августа — путчисты потратили на обсуждение конкретных шагов — как вводить ЧП и нейтрализовать Горбачёва.

Ельцин в это время был в Казахстане у Назарбаева, где еще раз обсуждал все детали по новому Союзу. Вернулся он оттуда 18 августа. Это было воскресенье.

Совсем поздно вечером я встречал президента в аэропорту. И точно помню, что какого-либо ощущения, что вот на следующее утро начнется путч, у меня точно не было. Хотя, как я сейчас задним умом понимаю, надо было быть менее доверчивыми. Если мы знали и понимали, что после подписания Союзного договора бесследно исчезает власть, которой обладали Крючков, руководство армии, аппарат ЦК КПСС, то можно было предположить, что вряд ли все они будут бездействовать.

Конечно, модель ГКЧП создавалась второпях, была совсем сырая. Но она выстрелила под утро 19 августа, потому что главной задачей путчистов было предотвратить подписание Союзного договора 20 августа. Иначе они потеряли бы всё.

Дальше события развивались по классическому сценарию. Есть такая закономерность, выведенная опытным путем: если кто-то учиняет переворот, но не решает вопрос власти в три дня, тот проигрывает. При этом не совсем ясно, почему не два дня и не четыре, а именно первые семьдесят два часа считаются критическими для решения вопроса о власти. Что в России еще раз с хрестоматийной точностью и подтвердили путчисты в 1991 году.

Что лично я делал в утро переворота?

На следующее утро после прилета Ельцина мы с его помощником Виктором Васильевичем Илюшиным договорились очень рано, чуть ли не в половине седьмого, вместе выехать на работу, чтобы не гонять две машины. Жили мы тогда все довольно плотно, кучкой, и, нужно сказать, очень удачно, в поселке Архангельское. У меня соседями по даче: с одной стороны — Ельцин, с другой — Хасбулатов, совсем рядом — министр печати и массовой информации Полторанин, потом — Егор Гайдар, а дальше — знаменитые шестая и пятнадцатая дачи, где были написаны самые важные документы российских реформ. И вот, собственно, мы с Илюшиным помчались с утречка на работу.

Уже на Московской кольцевой дороге неожиданно откуда-то выползла направляющаяся в сторону Москвы колонна танков. Мелькнула, прогремела рядом, после чего мы ее обогнали, и она осталась позади. Мы немножко так… озадачились, но почему-то даже мысли не возникло, что это не какие-нибудь летние учения, а попытка государственного переворота.

Потом, когда на Кутузовском проспекте вторую колонну танков обогнали, мы слегка задумались, хотя нас никто не останавливал. А вот когда приехали в Белый дом, совершенно пустой, да еще в кабинете вместо программы новостей услышали знакомые с детства звуки «Лебединого озера», а потом сообщение о создании комитета ГКЧП, то уже всё поняли. Схватили мы с Виктором Васильевичем что было под рукой: по-моему, пишущую машинку, факс, еще что-то, и на этой же машине сначала в центр Москвы вместе с танками приехали, а оттуда — навстречу танковым колоннам — вернулись в Архангельское сразу на дачу Ельцина. Кстати, сколько я сказок на эту тему потом прочел — и от Хасбулатова, и от Собчака, и от прочих. Все почему-то пишут, что Ельцин сначала страшно испугался и растерялся. Но это далеко от правды. Всё происходило иначе.

Заявляю со всей ответственностью, что Борис Николаевич не был напуган, хотя, может, в душе, как любой нормальный человек, и занервничал. Но виду не показал, собрался с мыслями и сразу пытался понять, что происходит, и получить по максимуму всю имеющуюся информацию. Очень быстро выяснилось, что Архангельское по периметру окружено спецназом КГБ — отрядом «Альфа». По территории этого комплекса маленькая речушка Десна протекала, забор стоял, и возле него в кустах ребята такие крепкие в форме и с оружием уже сидели и ждали команды.

Поэтому мы не стали терять время на то, чтобы пообсуждать, сидя в Архангельском, что к чему, а приняли достаточно на тот момент спонтанное решение — всем немедленно выдвинуться в Белый дом. Теперь, с высоты прошедших лет, я понимаю, что это было правильное решение, потому что команды задержать на даче к тому времени бойцам «Альфы» не поступило, и нашу колонну машин без всяких проблем выпустили из поселка. И это, я теперь уверен, была первая ошибка ГКЧП.