Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

Естественно, сначала все внимательно посмотрели на себя и на соседей. Прикинули. И стало понятно, что по логике решения подобных вопросов, да и по опыту истории, никого из тех, кто сейчас сидит за столом, во главе будущего общества ставить не нужно. Надо брать выше. Стали перебирать кандидатуры и вспомнили Сергея Евгеньевича Нарышкина, который на тот момент был председателем Государственной думы. Идею единогласно одобрили, поскольку и должность высокая, и человек очень интеллигентный, тонкий, спокойный, выдержанный. Настоящий аристократ. А особенно понравилось, что фамилия уж больно историческая. Очень символическая связь времен получается: из рук Вяземского — в руки Нарышкина.

В общем, поручили мне академики обратиться к Сергею Евгеньевичу с нашей просьбой. Я написал записку, пришел на встречу, да сразу с места и в карьер: «Сергей Евгеньевич, ну вот уверен, не может Нарышкин — фамилия-то российская, известная, историческая! — в России не поддержать идею воссоздания Русского исторического общества!» Он посмеялся, подивился моей прыти, но бумаги забрал. Месяца два было тихо, а потом он неожиданно позвонил и говорит: «Сергей Михайлович, приходите. Ваша идея поддержана президентом Путиным». То есть он с главой государства согласовал инициативу и получил добро на свое участие.

И что очень важно, Сергей Евгеньевич не просто формально, как говорится, дал проекту свое имя, но уже на стадии создания начал активно с организаторами встречаться, участвовал в обсуждениях. Когда дело стало близиться к учредительному собранию, в помощь Нарышкину мы определили двух заместителей — самых активных сторонников идеи — академика Чубарьяна и академика Торкунова. Причем, пользуясь богатством и возможностями русского языка, назвали их сопредседателями. Так научное сообщество увидело, что общество — не чиновничья задумка, а нормальная общественная и научная инициатива.

Но прежде чем мы 20 июня 2012 года на учредительном собрании постановили, что Российскому историческому обществу (РИО) быть, пришлось решить еще кучу сложных правовых проблем.

Сначала ребром встал вопрос о том, в какой организационно-правовой форме наше историческое общество должно существовать. Будет ли это некоммерческая организация, экспертный институт, какое-то объединение? Я считал важным найти такую правовую форму, которая позволила бы получать бюджетные субсидии. Да, на конкурсной основе, с соблюдением кучи процедур, на общих основаниях, но получать. Пересмотрел кучу бумаг и предложил выбрать форму некоммерческой организации. Все согласились. Так мы получили ассоциацию.

Дальше возник второй, не менее серьезный и практически неразрешимый вопрос: а как нам сделать так, чтобы членами нашей ассоциации могли быть не только организации, но и отдельные граждане? Почему неразрешимый? Да потому, что Гражданский кодекс на тот момент подобной возможности не давал. Если ассоциация — то членами могут быть только организации, а если мы хотим принимать еще и индивидуальных членов, то — никакой ассоциации.

В общем, классический цугцванг. Но нет таких проблем, которые нельзя решить, — в итоге мы взяли и поменяли Гражданский кодекс!

Я написал соответствующую поправку в Гражданский кодекс, которую Сергей Евгеньевич, как председатель Государственной думы, согласился поддержать. И примерно за пару месяцев нам эту поправку удалось внести. Конечно, речь шла не только о Российском историческом обществе, а обо всех аналогичных организациях, которые отныне получали возможность сочетать коллективное членство с индивидуальным.

Почему для нас эти вопросы были так принципиально важны? Потому что все проекты требуют денег, а больших денег изначально у нас не было. И быстро они ниоткуда не могли появиться. Поэтому поначалу мы проводили мероприятия, используя площадки и ресурсы наших коллективных членов — институтов, музеев, архивов. А позже, когда появился Российский исторический фонд и другие бюджеты, мы стали часть проектов сами финансировать.

Очень интересно шел (и продолжает идти!) процесс создания региональных отделений РИО — в Татарстане, на Северном Кавказе, в Сибири, в Крыму. Потому что каждый раз, когда возникает такая инициатива, внезапно появляется огромное число интересных, жаждущих совместной работы и общения людей, заинтересованных и увлеченных, стремящихся объединить свои силы. То есть учреждение нового отделения РИО всегда оказывается знаковым событием не только для историков, но и для общественной жизни региона и России в целом. И пусть не всегда все проходило гладко, но в итоге могу уверенно сказать, что Российское историческое общество состоялось.

Лично мне кажется, что самые красивые заседания у нас были в Остафьеве. В том самом, где жил и работал Пётр Андреевич Вяземский, да не просто работал, а еще его в стихах воспевал. У него в родовой усадьбе в свое время гостили и Пушкин, и Денис Давыдов. В общем, самое что ни на есть историческое место!

А заседали мы там по очень важному поводу: как все-таки преподавать историю в средней школе. Речь шла о создании нового историко-культурного стандарта, на основе которого потом создаются все учебники истории в нашей стране. И в Русском историческом обществе тогда чуть ли не круглосуточно работали эксперты, и я в том числе. Это была сложнейшая работа. Масса дискуссий. Взять хотя бы историю России не только 1990-х, но и всего прошлого века. Для начала надо было хотя бы в первый раз попытаться восстановить историческую канву и логику событий так, чтобы не выпадали семьдесят лет советской власти, или, к примеру, война с Польшей, или распад СССР.

Событий исторических множество, но и учебники ведь не резиновые. Нужна квинтэссенция, самое ключевое, самое основное, без чего невозможно не просто представление об истории своей страны, но и самоидентификация нашей молодежи как россиян. Были бесконечные споры: что включать, что не включать; кто виноват, а кто прав; что считать историческим успехом и достижением, а что — нет. И еще миллион тонких вопросов. В итоге хочу сказать, что при каких-то отдельных шероховатостях — куда же без этого — в целом историко-культурный стандарт получился. И это признали все.

И теперь наш стандарт стал основой для создания самых разных линеек учебников для школы. А ведь сколько, помнится, было шума и дискуссий: многие боялись, что раз разрабатывают и утверждают стандарт, то будет внедряться одна-единственная официальная точка зрения на историю и, соответственно, один-единственный учебник для всех, очередной «Краткий курс ВКП (б)». Ничего этого не случилось: ни «Краткого курса», ни какого-то другого навязанного сверху единственно правильного взгляда на историю страны. Отнюдь, в самом стандарте было зафиксировано, что не просто допускается, но желательна конкуренция нескольких линеек учебников с разными подходами, идеями. Я, например, тоже сейчас участвую в написании новых учебников по истории — в той части, где речь идет о сюжетах государства и права, о конституционной истории — как говорится, от царя Гороха и до наших дней.