Надежда Михновец - Три дочери Льва Толстого [litres]

„А почем знаешь ты, что есть Бог?“ – спросили раз мудреца. „А разве нужна свеча, чтобы видеть зарю?“ – ответил мудрец [1680]. „Кто не любит, тот не знает Бога, – говорит апостол Иоанн, – потому что Бог есть любовь“ [1681]. Бога никто никогда не видел, но если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает. И только потому, что люди не верят в Бога и многие прямо или косвенно подчиняются насильникам, люди находятся в таком бедственном положении. Прошло почти полвека со смерти Толстого, и мы видим, что пророчество Толстого применимо к создавшемуся положению и сейчас.

„В наше время, – пишет Толстой, в своей статье „Закон насилия и закон любви“, – не может не быть ясно для всех мыслящих людей то, что жизнь“ всех „со своей борьбой всех против всех… порабощенных народов против поработителей, борьбы… Запада с Востоком… и все растущими и поглощающими силы народа военными вооружениями… что жизнь такая“ продолжаться не может [1682]. Люди запутываются все больше и больше. Ложь поддерживает жестокость жизни. Жестокости жизни требуется все больше лжи, и как снежный ком растет и то и другое. Одни люди под угрозой страдания и смерти заставляют других людей делать то, чего они не хотят делать. А делают они это потому, что они слабее своих поработителей.

А как сделаться сильнее? Как избавиться от своих поработителей? Как добиться свободы?

Толстой дает ответ на этот вопрос: бояться только одного Бога, а не людей. „Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить“ [1683] – так учил Христос. „Истинное мужество в борьбе свойственно тому, кто знает, что его союзник Бог“ [1684], – сказал Толстой. И разве мой отец мог бы создать то, что он создал, без союза с Богом и Его помощи» [1685].

В 1954 году руководители Толстовского фонда подводили итог сделанного Толстой: «Если собрать все тексты выступлений Александры Львовны за 23 года ее пребывания в США, все ее речи, статьи, доклады, то в этом многотомном „деле“ можно было бы найти отклик на все проблемы, которые волновали общественность и касались русского вопроса и борьбы с коммунизмом» [1686]. Так можно сказать и о всех последующих годах жизни А. Л. Толстой.

Советская сторона пыталась противостоять происходящему за океаном. В мае 1959 года состоялось Всесоюзное совещание работников КГБ, на котором выступил кандидат в члены Президиума ЦК КПСС и секретарь ЦК Алексей Кириченко. Вот выдержка из его выступления, где определялись главные задачи для идеологического подразделения: «…нужно активизировать работу по ликвидации закордонных центров. Я считаю, что у нас эта работа идет еще плохо, а возможности у вас в этом отношении очень большие. Известно, например, что в результате наших агентурно-оперативных мероприятий американской разведке не удалось объединить антисоветские организации в единый центр. Ряд эмигрантских антисоветских организаций в США, Канаде, Франции, Бельгии, Англии прекратили свое существование. Но работа по разложению этих организаций еще слаба. Сейчас, например, в Америке есть „Толстовский фонд“, которым руководит Александра Львовна Толстая, дочь известного нашего писателя Льва Николаевича Толстого. Ее там поддерживают, подкармливают. Поддерживают враги Советского Союза, а подкармливают американцы. А мы не можем эту женщину даже скомпрометировать. Значит, плохо работаем» [1687]. Был назван один из главных методов борьбы с людьми, неугодными для советской власти: дискредитация. Ошельмовывался любой факт биографии человека, искаженно трактовалась его деятельность и т. д. Судя по всему, попытки очернить Толстую активно предпринимались, но вопреки ожиданиям не приносили успеха. Отдельные отголоски той кампании иногда, как представляется, всплывают и сейчас.

Правда, времена менялись, в отдельные периоды противостояние двух систем ослабевало. В сентябре 1959 года Никита Хрущев посетил США. «Его переговоры с Эйзенхауэром были малопродуктивными, но ознаменовали наступление оттепели в отношениях двух стран» [1688].

Во все времена эмигрантской жизни – и тяжелые, и благополучные – А. Л. Толстая продолжала воспринимать себя неотъемлемой частью своей родины, России. В связи с юбилеем Октябрьской революции 1917 года она написала статью «Пятьдесят лет!», где вопрошала: не забывают ли русские эмигранты служить своей родине, не разорваны ли для их детей связи с ней?

«Многие хорошо устроились, американцы помогли, но… дети во многих семьях уже не говорят по-русски. И с грустью думаешь: неужели мы, горстка эмигрантов по сравнению с 235-мильонным русским народом, уже не имеем для России никакого значения? Неужели откололись!! 〈…〉 мы душой должны быть с ним, с нашим великим, многострадальным русским народом, надо верить в него, верить в возрождение нашей великой, единственной, незабываемой Родины.

Александра Львовна Толстая. 1967

При этом отношение Толстой к советской власти не изменилось. В 1968 году [1690]она направила письмо А. Н. Косыгину и Л. И. Брежневу [1691], в котором заявила: «С приходом большевиков наступил страшный голод, разорение, нищета, неслыханный даже во времена Иоанна Грозного террор 〈…〉 Людей и по сие время преследуют за веру в Бога, за свободное слово сажают в тюрьмы писателей [1692], поэтов сажают в сумасшедшие дома [1693], объявляя их умалишенными. Закрывают церкви, преследуют священников. А почему? Потому что вера в Бога опаснее всякого оружия для людей, властвующих лишь грубой силой» [1694].

Толстая неуклонно продолжала заниматься делами Толстовского фонда, ее волновали не только вопросы русских, но и глубокие перемены, происходившие в США, где коренным образом изменилось экономическое положение. В преуспевающем послевоенном обществе США развивалась массовая культура, укоренялась идея развлечения, нарастал и становился очевидным разрыв между поколениями.

«Нигде процветание послевоенной Америки не было заметнее, как в творчестве, связанном с потребностями новой демографической группы – тинейджеров», – констатирует американский историк [1695]. Молодежная тема становилась остроактуальной. В 1950-е годы телевидение вместе с долгоиграющими пластинками «образовало развлекательную индустрию, которая служила для создания массовой похожести и единения, с одной стороны, а с другой стороны, была в состоянии удовлетворить интересы различных слоев общества, например тинейджеров, которых ранее практически нельзя было как-то идентифицировать. Молодежная культура ворвалась в жизнь общества и стала бурно развиваться с 1954 г. в музыке во главе с Элвисом Пресли и представителями рок-н-ролла, а в кино под предводительством актеров-„бунтарей“, таких как Марлон Брандо и Джеймс Дин» [1696]. Молодую Америку представляла и актриса Мэрилин Монро, ставшая секс-символом 1950-х годов.