Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Я считал этот подход огромной ошибкой. Практика показывала, что террористические группировки не строили тренировочных лагерей в странах под управлением сильных правительств или диктаторов; они находили приют в распавшихся государствах и крепли в вакууме власти. Другой большой ошибкой неоконсерваторов, по моему мнению, было использование угроз и военной силы в качестве основного инструмента для борьбы с террором. Неожиданными последствиями терактов 11 сентября стали проявления глубокой симпатии по отношению к США там, где никто не ожидал. Мой старый учитель, губернатор Гарриман, увидел бы в этом возможность завязать нужные связи. Я и мои коллеги-республиканцы по комитету Сената по международным отношениям усердно трудились, чтобы вступить в диалог как с нашими друзьями, так и с врагами. С согласия Кондолизы Райс мы с сенатором Хэйгелом работали над установлением контакта с Ираном; с сенатором Лугаром мы говорили о необходимости прямого взаимодействия с Северной Кореей. Мы считали, что единственный способ не дать Ким Чен Иру произвести еще больше оружейного плутония – это начать с ним переговоры, направленные на заключение пакта о ненападении. Вот чего северокорейский лидер добивался на самом деле. Я ратовал за то, чтобы неоконсерваторы воздержались и не угрожали ему «сменой режима», но это было все равно что просить католика отречься от Святой Троицы.

Тем временем, поскольку Буш поручил Рамсфелду начать разработку планов вторжения США в Ирак, поползли слухи по поводу свержения Саддама Хусейна. Буш решил, что из трех стран «оси зла» Ирак способен оказать наименьшее вооруженное сопротивление, и, полагал я, Чейни и Рамсфелд подталкивали его к идее вторжения. Президент уже изложил свою «доктрину Буша», переосмыслив правила защиты Америки. «На протяжении большей части прошлого столетия оборона Америки строилась на принципах сдерживания и устрашения, выработанных во времена “холодной войны”», – сказал он выпускникам Вест-Пойнтской военной академии США на церемонии вручения дипломов 1 июня 2002 года.

В некоторых случаях эти стратегии все еще применимы. Но новые угрозы требуют новых решений. Устрашение – обещание мощнейшего ответного удара по стране – не значит ничего для подпольных террористических группировок, которым не нужно защищать ни свою страну, ни своих граждан. Сдерживание невозможно, когда неуравновешенные диктаторы, располагающие оружием массового уничтожения, могут в любой момент отправить это оружие ракетой или тайно снабжать им союзников-террористов. …Войну с террором не выиграть, уйдя в оборону. Мы должны сразиться с врагом, сорвать его планы, противостоять самым страшным угрозам еще до того, как они возникнут. В этом новом мире единственный путь к безопасности – это путь действия. И эта страна будет действовать. …Наша безопасность потребует преобразования армии, которую вы поведете, армии, которая должна быть готова ударить в любой момент по любому уголку мира. И для нашей же безопасности все американцы должны быть дальновидными и решительными, быть готовыми к упреждающим действиям, когда это необходимо, чтобы отстоять нашу свободу и наши жизни… Вместе с нашими друзьями и союзниками мы должны помешать распространению оружия и противостоять режимам, спонсирующим терроризм, так, как этого потребует каждый отдельный случай.

Говоря об упреждающих мерах, чиновники администрации начали собирать веские доводы в пользу гипотезы, согласно которой Саддам Хусейн представлял собой серьезную угрозу. Вот уже добрых десять лет он игнорировал требование ООН разоружиться. Директор Центральной разведки Джордж Тенет и еще несколько человек провели для нас брифинг, посвященный оружейному арсеналу Саддама. В отчетах инспекторов ООН еще не были упомянуты тонны химического и биологического оружия, и передавали, что иракский лидер пытается воскресить свою зачахнувшую ядерную программу. Саддама неплохо сдерживал и весь остальной мир, и даже если бы он смог воссоздать негласную программу по разработке ядерного оружия, на создание ядерной бомбы у него ушли бы годы. Я не думал, что он представляет собой угрозу, и я не считал хорошей идеей развязывание войны в Ираке с целью запугать Северную Корею, Иран, Ливию и другие страны. Поэтому 31 июля 2002 года в комитете Сената по международным отношениям я организовал слушания по вопросам угроз, ответов на них и стратегии действий в Ираке. Так же, как и я, республиканец Дик Лугар считал, что важно начать национальный диалог об Ираке, чтобы проинформировать всех американцев. Мы намеревались хладнокровно взглянуть на угрозу, которую Саддам представлял для США и наших союзников, рассмотреть возможные ответы на эту угрозу и оценить последствия каждого такого ответа. «Мы должны задаться вопросом, во сколько нам обойдется интервенция, и рассмотреть ее потенциальное влияние на нашу экономику, – написали мы с сенатором Лугаром в нашей совместной авторской колонке в протоколе в день открытия слушаний. – Нужно определить, какой поддержки можно ожидать от наших союзников на Ближнем Востоке и в Европе. …Каковы будут наши действия после свержения Саддама Хусейна? Над ответом на этот вопрос мы еще не задумывались, хотя он-то, быть может, важнее всех остальных».

За месяц до этого президент лично заверил меня в том, что «никто не планирует» нападать на Ирак, и я был уверен, что госсекретарь Пауэлл пытался отговорить президента от вторжения. Пауэлл не раскрывал своих карт, и мы редко разговаривали, но иногда, когда мы обсуждали причины, по которым вторгаться в Ирак не стоит, он говорил мне: «Позвоните президенту. Скажите ему то, что сказали мне». И все же я чувствовал, что Пауэлл больше не имел былого влияния. Через десять дней после того, как Буш сказал мне, что «никто не планирует», вышел номер Washington Post , в котором сообщалось, что президент уже «подписал приказ разведки, предписывающий ЦРУ провести тайную и комплексную операцию по свержению Саддама Хусейна, включающий полномочия использовать смертоносную силу для захвата иракского президента». Поэтому я не просил администрацию прислать свидетелей – я не хотел их провоцировать. Посредством слушаний я намеревался предать гласности причины, по которым не стоило развязывать войну в Ираке. Я не хотел, чтобы у президента не осталось другого выхода, кроме как начать ее.

Эти два дня экспертных показаний стали хорошим началом информирования страны о колоссальных трудностях открытия еще одного военного фронта. Я никогда не забуду конец заключительного слова Энтони Кордсмана, эксперта по военной стратегии и Ближнему Востоку: «Легкомысленное отношение к этой войне, по-моему, повлечет за собой катастрофические последствия. Мне вспоминается цитата [Биона из Смирны], которой вот уже две тысячи лет: “Мальчишки в шутку бросают в лягушек камни, но лягушки умирают не в шутку, лягушки умирают всерьез”. Это не игра и не то решение, которое можно принять, не вставая с кресла».