Сергей Красиков - Возле вождей

Раечка — там! Раечка — здесь! Раечка! Раечка! Раечка!

Возникает вопрос: а разбиралась ли она в классификации драгоценных камней? В тонкостях ювелирного мастерства? Методике огранки? Искусстве живописи? Разбиралась ли?!

Как же тогда Хаммер под видом ранее вывезенных из СССР картин-оригиналов подсуропил нам две эпигонские копии, и не кому-нибудь, а именно Раисе Максимовне из рук в руки, а та, откуда ей было знать про подделку, продемонстрировала их по телевидению как возвращенные оригиналы?

Старый хлыщ, неоднократно обобравший и обманувший советских людей, знал, что настоящих искусствоведов, доподлинно разбирающихся и понимающих секреты живописи, в мире всего единицы. Заранее навел справки о том, что Раиса Максимовна в этом вопросе полный нуль, и пошел ва-банк.

Пошел и… просчитался. Искусствоведы Эрмитажа обман тут же обнаружили, а обнаружив, молчать не захотели. На воре загорелась шапка. Шуточное ли дело — на старости лет его наконец-то изобличили в воровстве, а воровал он всю жизнь. Но мало того, Хаммера изобличили еще и в мошенничестве. А потому дело предали огласке, а Хаммера — анафеме. Ну а Раису Максимовну пожурили хотя бы? Или забыли? Конечно же забыли: с какой стати жену Генсека журить?

Вот разве только на съезде Советов депутат Сухов, обращаясь к Горбачеву, заявит, что тот плохо руководит страной потому, что находится под влиянием жены, да до горячности возмутится Б. Н. Ельцин вмешательством Раисы Максимовны в руководство Московским комитетом партии.

Милое «райское яблочко» Раиса Максимовна начинает становиться твердым и жестким орешком с властным и необузданным характером. Она стремится всех и вся подчинить своей воле, добиваясь желаемого любыми силами и средствами. Изо дня в день она могла настойчиво и неуклонно повторять мужу одну и ту же овладевшую ею идею, пока своего не добивалась.

И вот мало-помалу утверждается первой леди страны. Не стесняясь, звонит и дает поручения помощникам Генсека и даже секретарям ЦК. Занимает руководящий пост в союзном Фонде культуры. По ее поручениям правительственные телефоны устанавливаются во многих структурах культуры и массовой информации. Довольно скоро она налаживает контакты с супругами дипломатов, устроив им прием по случаю 8 Марта. Церемония выглядела впечатляюще: на прием съехались жены руководства страны, послов, известные актрисы, дамы из сфер культуры, искусства, науки.

К генсекше выстроилась огромная очередь — пожать небрежно протянутую руку. Первая леди выглядела довольно чопорно. В красном костюме, цвета пионерского галстука, и красной блузке, оттенком сливающейся с костюмом, в белых лодочках на высоких каблуках, она казалась эдаким неземным аленьким цветочком, пришедшим из аксаковской сказки. Цветочек наметанным глазом оценивал все дамские туалеты, привзвешивал драгоценности. А кое-кому подпускал и еле заметные уколы невидимых шипов, ибо на то он и аленький цветочек. А под конец произнес такую сердцещипательную речь, где не забыл и гостюшек почтить, и себя показать.

Я там был, словес мед пил, по усам текло, а в память не запало! А «райское яблочко» каждой пришедшей пожимало ручку, каждой подошедшей говорило приличествующие случаю слова…

Нэнси Рейган почему-то обратила внимание на нравоучительную манеру разговора и барское отношение Раисы Максимовны к тем, кто ее окружал: «Если я нервничала перед первой встречей с Раисой Горбачевой… то она, должно быть, нервничала еще больше перед встречей со мной. Я не знала, о чем буду говорить с ней, но скоро выяснилось, что это не имеет никакого значения. С первой минуты она сама говорила, говорила — так много, что мне едва удавалось вставить словечко. Быть может, это было от неуверенности, которую она испытывала, но после почти дюжины наших встреч в трех разных странах основное впечатление, которое осталось у меня от Раисы Горбачевой, — что она никогда не перестанет говорить. А точнее сказать, читать лекции. Иногда темой ее был триумф коммунистической системы. Иногда — советское искусство. А чаще всего — марксизм-ленинизм. Один или два раза она даже прочла мне лекции о недостатках американской политической системы.

Я к этому не была готова, и мне это не нравилось. Я предполагала, что мы будем говорить о личной жизни: о мужьях, о детях, о трудностях существования на виду у всех или, наконец, о наших надеждах на будущее. Я хотела рассказать Раисе о нашей программе борьбы с наркоманией. Но как только я начала, она быстро сменила тему, заявив, что с Советском Союзе проблемы наркомании не существует. Ой ли?

В тот первый раз в Женеве, придя на чай, она поразила меня тем, что явно хотела казаться женщиной, чье слово — закон. Ей не понравился стул, на котором она сидела, — она щелкнула пальцами. Охранники из КГБ тут же подали ей другой. Я глазам своим не поверила. Я видела первых леди, принцесс, королев, но никогда не видела, чтобы кто-то из них вел себя подобным образом».

Для многочисленных поездок по стране и за рубеж для супруги Генсека потребовалась специальная охрана КГБ. Но Раиса Максимовна потребовала себе еще и адъютанта, который бы все время находился при ней. Разыскали в Сочи симпатичного парня с высшим образованием. Он продержался всего несколько месяцев и был изгнан без объяснений. Ей не могли угодить повара, горничные, уборщицы, которых леди меняла по нескольку раз. Единственным мерилом ее было — подбирать не самых симпатичных и не самых молодых девчат. Начальник охраны при этом восклицал:

— Это где же я им столько дурнушек-то наберу! Ведь к нам всегда зачисляли девчат симпатичных. А заново учить, звания присваивать времени-то сколько надо.

Но Генсек сделать ничего со всесокрушающей силой энергии своей женушки не мог. Не он, а она формировала характер президента-Генсека. Во время одной из поездок на Волжский автомобильный завод Р. М. Горбачева заявила: «Люди здесь прекрасные, а освещение визита в средствах массовой информации никудышное. Михаила Сергеевича показывают как-то с затылка». А дело оказалось в том, что телевизионщики не показали всего шарма супруги лидера…

Телевизионщики впоследствии учли пожелания президентши.

Особую заботу составляли наряды Раисы Михайловны. Одеваться она любила с большим вкусом, изяществом и элегантностью, имея для этого обширный гардероб, чтобы не повторяться. Украшала себя довольно массивными браслетами, серьгами и кольцами из белого металла. Очень удачно подбирала обувь, в основном в западных магазинах. На ней были аккуратные шубки, ладные меховые горжетки, шапочки. При каждой поездке в самолет загружалось большое количество чемоданов, специальных пакетов с верхней одеждой.