Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

После директора вышла старшая пионервожатая и писклявым голосом прокричала:

– Пионеры! К борьбе за дело Ленина – Сталина будьте готовы!

– Всегда готовы, – прогремела линейка.

В кинотеатре «Арс» посмотрел «Трактористов», а в «Юном зрителе» – «Парень из нашего города». И в том, и в другом фильме играл артист Крючков. Потом я ещё видел фильм «Котовский», где Крючков снялся сразу в двух ролях. Во дворе с ребятами часто повторяли, цедя сквозь зубы: «Кто-то что-то сказал?..»

В школе появился новый учитель физики, про него сразу заговорили. Вовка Набатов поведал, как его одноклассника (тот стрелял скрученными бумажными пульками из рогатки в виде тонкой резинки, укреплённой на большом и указательном пальцах) физик «запустил в стратосферу». Схватив за шкирку, он вытянул ученика из-за парты и протащил к выходу из класса, раскрутил волчком и дал пендаля́ коленом под зад так, что тот лбом вышиб дверь и вылетел в коридор. Позже Вовка показал мне нового учителя – он шёл по коридору в начищенных сапогах, наглаженных форменных штанах, в гимнастёрке без погон, по талии ремень со звездой на пряжке.

Другой раз, это я уже сам видел, Борис Дмитриевич (так звали физика) зашёл в туалет и, увидев куривших старшеклассников, вмиг сорвал свой ремень, ловко намотал его на кулак, оставив свободной тяжёлую пряжку, и с широким замахом стал хлестать нарушителей (в школе их почему-то называли «злостными курильщиками»). Про Бориса Дмитриевича говорили, что он вернулся с войны с двумя ранениями и тяжёлой контузией.

Зуботычины орденоносной Мариван, подзатыльники завуча, ремень Бориса Дмитриевича – всё это было обыденностью. Никто даже не задумывался о каком-то несоответствии: с одной стороны, нас, детей, лупят, с другой – мы, дети, благодарны за счастливое детство. Всё казалось нормой нашего жития-бытия: ученики для того, чтобы проказить, учителя – чтобы учеников дубасить. Зато на пионерской линейке мы, юные ленинцы, к борьбе за дело Ленина – Сталина всегда готовы!

Радио всю осень клокотало песнями и стихами в честь надвигающегося юбилея любимого вождя, корифея, учителя, отца и лучшего друга, знаменосца мира, верного ленинца… что ещё?! гения человечества! – Иосифа Виссарионовича Сталина. Вечером 21 декабря мы всей семьёй, прильнув к чёрной картонной тарелке радио, слушали Большой театр, праздничный концерт в честь дня рождения, юбилея, семидесятилетия товарища Сталина, слушали бурные, долго не умолкающие аплодисменты. Радио тем вечером слушали в каждой комнате, в каждой квартире, в каждом доме, в каждом городе и в каждой деревне, где только можно было слушать. Слушал весь СССР.

Школа готовилась встретить Новый, 1950 год, встретить с ёлкой. Чтобы охватить всех учеников школы новогодним праздником, решили провести несколько ёлок-представлений. За организацию взялась мама Саши Тихомирова. Дедом Морозом выбрали большого, рослого старшеклассника, а вот Снегурочку где взять? Хотели даже девочку из ближайшей школы пригласить, но мама Тихомирова остановила свой взгляд на мне – я был самым маленьким по росту в классе и самым шустрым. Она припомнила, каким смешным я был Петрушкой, и сказала, указав на меня:

– Вот кто будет у нас Снегурочкой.

Мне показалось это очень интересной затеей: я – мальчик, и вдруг – девочка Снегурочка.За два дня мне сшили шубку Снегурочки из кусков разной материи, оторочили ватой (будто бы мех) воротник и подол, из фольги вырезали снежинки и нашили их спереди и сзади, шапочку смастерили. Перед представлением надели на меня парик с косичками, накрасили ресницы, щёки нарумянили… А ещё были чулочки и сапожки фетровые, муфта из ваты и рукавички пушистые.

Как только я в костюме Снегурочки попробовал пройтись, сразу же ощутил, как двигаюсь походкой златокудрой Ленки с нашего двора – с носка и слегка подскакивая. Руки тоже сами в Ленкиной манере раскачивались из стороны в сторону.

– Снегурочка! Молодец, Серёжа! Вылитая Снегурочка, – радовалась, глядя на меня, мама Саши Тихомирова. – Можешь у девчонок в школе на ёлке выступать.

Все приготовления, примерки и репетиции проходили в строжайшей-строжайшей тайне, и это мне особенно нравилось. Тайна – любимая стихия детей. Она даёт пусть даже и мнимое, но какое-то превосходство.

На первое представление Новогодней ёлки для младших классов собрались не только ребята, но и со многими пришли мамы. Ёлка стояла в середине актового зала. Учительница пения заиграла на пианино «В лесу родилась ёлочка», и все дети дружно запели. Когда песня закончилась, я, пока ещё невидимый, закричал, или, наверное, уже закричала:

– Ау-у, Дедушка Мороз! Ау-у… – И выбежал в зал. – Здравствуйте, ребята!

Нестройным хором прокатилось «здравствуйте».

– Я потеряла Дедушку Мороза, вы его не видели?

– Не-е-е-т!..

– Это школа номер шестьдесят один?

– Да-а-а!..

– А это переулок Плотников?

– Да-а-а!..

– Может быть, Дедушка Мороз заблудился? Тихо, ребята! Ещё тише… слушаем тишину. Что вы слышите?

Ребятня замолкла на секунду, а потом потихоньку посыпалось:

– Машина бибикает… Тараканиха-дворничиха кричит…

– А ещё?

Стало совсем тихо.

– Скрип шагов по снегу слышите? Это Дедушка Мороз к нам идёт! Давайте посмотрим в окна.

Все прильнули к окнам, вглядываясь в Плотников переулок. И пока все смотрели на улицу, легонько вошёл Дед Мороз и разогнал тишину раскатистым приветствием. Грянул новогодний праздник! Зазвучало:

– Раз, два, три – ёлочка гори!

На плечи Снегурочки легла большая нагрузка: мне надо было проводить игры, загадывать загадки, водить хоровод, запевать песни; а Дедушка Мороз подарки раздавал – кому мандаринку, кому конфету, кому карандаш. Лучший плясун – Шишкин – получил игрушечный грузовик. Мне нравилось, что никто меня не узнавал, а мамы, пришедшие на детский праздник, умилялись:

– Где такую хорошую девочку нашли?

Одна мама даже спросила:

– Ты в какой школе учишься, девочка?

– В лесной, – ответил я и дважды хлопнул ресницами, глядя прямо в глаза и склонив, как Ленка, голову набок.

Сердце прыгало от радости: скольких людей я провёл, то есть обманул! И они все думали, что я – девочка, а я-то на самом деле мальчик! Снегурочка – это сказка, в неё мало кто верил – просто поддались общему настроению на время представления. Однако в то, что Снегурочка – девочка, поверили все. Оказывается, обман бывает даже очень хорошим – добрым. Состоялись ещё четыре ёлки, и на каждой всё в точности повторялось.

Вовка Набатов первым узнал про подарки Сталину, которые выставили в Музее революции. Денег у нас с ним не было, и мы пошли к Пушкинской площади пешком – вход в музей был бесплатным. Курительные трубки, письменные приборы, пистолеты, сабли, кинжалы, ковры, картины, скульптуры… Мне и Вовке больше всего понравились машинки, кораблики, паровозики и миниатюрные железные дороги. Было ещё приветственное письмо Сталину, написанное на срезе рисового зёрнышка, и читать его можно было, только глядя в микроскоп. Потом в музее имени Пушкина открылась ещё одна выставка подарков вождю, и вся знакомая арбатская ребятня ходила её смотреть. В экспозиции рядом с вышитыми бисером футлярами для письменных принадлежностей были фотографии калек с культями вместо рук, которые ногами сделали эту вышивку. До самого лета мы ходили в эти музеи, смотрели на сказочные вещицы, облизывались, мечтая хотя бы раз в жизни поиграть в такие игрушки.