Михаил Каншин - Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов

В 1953 году для меня началась новая жизнь, начиная от учёбы и заканчивая досугом. Трудно говорить о досуге, когда занятия шесть дней в неделю с 9:15 до 20:00, а дважды в неделю – до 22:20. Трудно было после школы.

Ещё не существовало факультетов, только специальности. Наш «набор» был третьим – группы от 127-й по 941-ю в количестве 215 физтехов. «Полноразмерным» был третий курс – от 101-й по 113-ю. Всего два корпуса – основной (лабораторный) со столовой в цокольном этаже и аудиторный, который, по сути, был общежитием.

Все жили в одном месте, и очень скоро все знали друг друга. По крайней мере, младшие знали всех старших. По праздникам – всенепременные танцы на верхнем этаже как единственная радость для молодых. Довольно скоро всеобщим делом стало коллективное песнопение – совершенно удивительное, ни на что прежнее не похожее! Костя Свидзинский приносил аккордеон, и… начиналось. Мы, первокурсники, балдели и впитывали новые мелодии, удивительные слова физтеховских песен.

Свидзинский и Живов – Шилов – Хаскин! Оперетта «Сломанный стул»!

На нашем курсе довольно скоро нашли друг друга любители камерного пения. Складывался первый квартет: Гера Жижин, Гера Загайнов, Лёша Экслер и я.

Так получилось, что практически все новые песни, сочинённые Юрой Спаржиным и Кириллом Ивановым (более известными позднее своими конферансами), проходили «презентацию» со сцены Физтеха (всё в том же лабораторном корпусе). Но пели мы и уже ставшие традиционными песни Физтеха.

С волной энтузиазма песнопения пришло создание в 1954 году первого хора Физтеха. Все собрания и официальные вечера в Актовом зале заканчивались пением песен на лестнице Главного корпуса на один пролёт ниже уровня Актового зала. Обязательно кто-то приносил аккордеон (благодаря близости общежития), и начиналось…

1958 г. В Главном корпусе у Актового зала

При пении почти на равных выступали туристские и альпинистские песни. Исподволь получалось воспитание следующих поколений, т. к. здесь первыми всегда были суровые ребята, в основном альпинисты. Я помню энтузиазм, с которым мы орали (а иногда пели очень тихо) все эти песни при участии Боба Бабаяна, Боба Чаянова, Миши Андреева, Лёхи-парашютиста и многих других «стариков» под аккордеон Кости Свидзинского.

В 1954 году пошла электричка до Москвы вместо медлительного паровика, к которому мы уже привыкли. В этом же году вступил в строй первый корпус А. Появился новый набор физтехов. Нас стало больше, но по-прежнему песня всех объединяла. Традиции стали передаваться.

Однако в 1955 году наш квартет распался. Новый квартет/квинтет (Миша Балашов, Коля Кузнецов, Андрей Фрейдин, Всеволод Шарыгин, Алик Андреев) возник в результате агитпоходов. Первый поход состоялся в феврале 1958 года. Командир – Миша Андреев (101-я группа), комиссар – Лев Исаев.

Именно после этого похода мы с Мишей написали слова «Дорожной песни». Песня родилась в комнате отдыха нашего общежития. Днём. Ярко светило солнце. Мы разговаривали с Мишей, обсуждая туристско-альпинистские проблемы на Физтехе. А в голове у меня назойливо жужжала мелодия, которая стала популярной в 1956 году во время гастролей в СССР Ива Монтана, – La Marie vison («Девушка в норковой шубке»). Наверно, потому, что её мурлыкал Саша Зацеляпин, с которым мы часто общались. А ещё он часто напевал C’est si bon, которая в конце концов привела его (некоторых из нас тоже) к созданию песни «Семь бубен». Я подошёл к пианино и начал подбирать мелодию. Миша сказал, что на неё хорошо бы сочинить песню.

Лев Исаев. 1958.02. Агитпоход по Подмосковью: Игорь Любинский, Лев Исаев, Володя Синицын

Про что? Я предложил про «долгопский бич» – поездку на практику. Москвичам было легче, а из общежития, да зимой, да не выспавшись, да на голодный желудок (только сигарета) – это подвижничество! Правда, старшим досталось больше – они ездили на паровике (мы это застали) 45 минут до Москвы.

Слова сложились удивительно легко. Через час песня была в основном готова. Вскоре она стала известной. Изначально в первом куплете не было слов «сходим на Савёловской петле», а было «…утром вылезаем на петле». Савёловская петля появлялась в самом последнем куплете. Кто-то изменил. Потом, мы пели не «и снова…», а «и вновь…», а также «и дорогу длинную и нудную», а не «и в дорогу…».

Ободрённые успехом, мы с Мишей решили написать песню про альпинистов-физтехов. Но этого не произошло, потому что Миша погиб на Талгаре летом при восхождении на последнюю до мастера «5». А мы были на целине, в Казахстане, а Миши не стало. Песня так и не сочинилась. В агитпоход в феврале 1959 года мы опять пошли, но уже без Миши, а командиром стал я, в январе 1960 года я защитил диплом… и уехал на Кавказ».

Михаил Константинович Размахнин – выпускник 1963 г., кандидат технических наук (РТИ им. Минца), автор пронзительно замечательной песни и слов:

Слова песни обращены к любимой девушке. Музыка редактирована Михаилом Балашовым, с которым он дружил, пел и играл. Миша обладал сильным и красивым голосом, который очень годился для исполнения романсов

1960 г. Миша Размахнин. – 1996 г. Физтеху – 50: Маша Вышинская, Михаил Размахнин, Виктор Мироненко

Михаил Размахнин был очень интересным человеком. Его физтеховский потенциал реализовался в должностях главных редакторов целого ряда серьёзных научно-технических журналов. Вот их перечень: «Советское радио», «Зарубежная радиоэлектроника», «Радио и связь» и издательство «Инженер», агентства по связи и информатике. По работе ему понадобилось совершенствование иностранных языков, поэтому он окончил дополнительно вуз со смешным названием Московский комсомольский институт иностранных языков.

Увлечений было много, главное из них – альпинизм (участвовал в восхождениях группы знаменитого Виталия Абалакова), имел удостоверение «Альпинист СССР».

Перу М. К. Размахнина принадлежит статья о фундаментальном исследовании на тему «Записки старого преферансиста с небольшим компьютерным опытом».

Вот выдержка из этой статьи: «…Учиться на Физтехе и не играть в преферанс было практически невозможно. Удалённость от Москвы (Физтех расположен в г. Долгопрудный), отсутствие каких-либо культурных развлечений и минимальная «женская компонента» среди студентов (соотношение между студентками и студентами составляло примерно 1:100) необратимо подталкивали присоединиться к интереснейшей компании в соседней комнате, где иногда сутками шла игра в преферанс. Любопытные наблюдатели бегали два-три раза в сутки в столовую и снабжали игроков кое-какой пищей, а игра шла непрерывно. Интересно, что это почему-то не сказывалось на успеваемости. Во всяком случае, я не помню отчислений в среде самых заядлых игроков. Были среди выпускников и недоучившихся студиози личности, ставшие потом профессиональными певцами в театрах, были будущие и ставшие широко известными артисты эстрады и кино, был даже будущий министр Правительства Израиля, были, к сожалению, и те, кто попадал в специализированные медицинские учреждения. Это, так сказать, некие «отходы» от основной стратегической линии Физтеха. Но никогда опытные преферансисты не попадали в этот список. Преферанс только помогал их прогрессу.