Олег Табаков - Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

Почему нет в подвальном театре того же пьянства как тренда, хотя и есть кто-то, кто согрешит, но все равно это носит совсем другой характер? Люди стыдятся этого. А я за свою жизнь видел много такого в театрах… когда люди требовали индульгенции за свои некрасивые, дурные, нехорошие поступки, мотивируя это тем, что «вот, такая природа нашей профессии, мы тратим себя, мы сдираем с себя кожу, понимаете».

Духовное и душевное здоровье и есть такой – глупое слово – краеугольный камень нашего успеха… Может быть, отчасти на это здоровье повлияло то, что за свою длинную жизнь я ничего ни у кого для себя не просил. Хотя… Когда я говорю про театр… Как это не для себя? И для себя тоже, наверное…

Подвал – это эксперимент, который себя оправдал. Наверное, всем хочется, чтобы и у них так было. Какой-то неведомый секрет тут, несомненно, есть. Ведь не я один мог заниматься селекцией, и не я один имею возможность тщательного отбора. Но нет гарантии успеха, если в точности повторять все то, что сделал я… Потому что еще есть такая вещь, как фарт, удача. Моя ли бабушка Аня ворожила или кто-то еще… как бы это выразиться… Но почему даже КГБ, зная обо всем, что делается, не закрывал подвальный театр? А я скажу. Потому, наверное, что люди понимали, что в главном – в любви к этой земле – мало кто может с нами сравниться. Или в таких безнадежных, русско-российского происхождения мечтах и желании улучшать жизнь здесь, а не покупать для себя талоны на благополучную жизнь где-то.

В основе всего – потребность любить. Мы ведь довольно быстро притормозили, объехав Европу, Америку, Японию, Африку, вкусив прелесть и блага западной цивилизации. И стали ездить исключительно на Восток, а не на Запад. Запретная сладость заграницы была удовлетворена. Оказалось, что там и все хорошо, и все нормально. И все. Но дым отечества нам сладок и приятен. И это не изображаемое состояние души. Либо оно есть, либо его нет. Наверное, потому, что меня на самом деле интересует, как живут люди этой земли. Сказать, что это как-то специально насаждалось или воспитывалось, нельзя. Но я всегда все-таки учил молодых личным примером. По этому поводу у Сократа или у кого-то еще есть удивительные афоризмы, смысл которых в том, что объяснять – это одно, а показывать – другое… В Великую Отечественную, когда радиосвязь между самолетами обрывалась, в отчаянные, смертельные моменты командир звена или эскадрильи махал крыльями летучей машины своим товарищам, что означало «делай как я». С воспитанием все обстоит примерно так же.

А из потребности любить вытекает ответственность. Вообще, человек начинается с ответственности за кого-то и за что-то. И это опять-таки либо есть, либо нет, потому что ответственность можно только взять на себя, а никак не возложить…

Если размышлять далее… Конечно, я задумываюсь, как быть дальше… Как быть, когда меня не будет… И так далее. Но когда у меня все-таки бывает время озаботиться этим, то я прихожу к выводу, перебирая про себя человек пять-шесть из моих ученичков: «Не-ет, будет дело. Будет, будет, будет».

После своего раннего инфаркта я вдруг осознал, что жизнь – самый главный подарок человеку. И мне в ней интересно все. Поэтому решение пусть и не самых художественных проблем, о которых сейчас пойдет речь, все равно приносит мне радость.

Глубокое погружение в вопросы строительства «объектов культурного назначения» нам с Сашей Стульневым пришлось сделать лет этак на пятнадцать… Впрочем, мы не «вынырнули» из них и по сей день… Пожалуй, помощников (настоящих, если всерьез об этом говорить), кроме Александра Сергеевича Стульнева, у меня и не было. Это дело такое, в котором необходимо доверять. «Доверять, но проверять» не в моей практике, а доверять всерьез я мог только этому человеку.

Программой-максимум нашей «строительной саги» было, конечно же, новое здание Театра под руководством Олега Табакова. Но приемлемых вариантов – ни по размеру, ни по удаленности участка от улицы Чаплыгина – под строительство у нас не было. Поэтому начать мы были вынуждены с другого.

Первым было осуществлено строительство художественно-производственных мастерских, способных быстро, качественно, а главное, не очень дорого производить декорации для наших спектаклей. Следуя новым экологическим стремлениям, мы сразу же подумали о том, что хорошо бы построить наши мастерские в месте, удаленном от центральной части города. При активном содействии Юрия Михайловича Лужкова театру для этой цели был выделен участок на севере Москвы по адресу Ижорский проезд, 7, недалеко от МКАДа.

Организацией непосредственно строительных работ занимался человек, которого я хорошо знал и который уже зарекомендовал себя как надежный партнер и благотворитель, построив Новую сцену для Художественного театра, – Игорь Найвальт. Его «Балтийская строительная компания-М» (то есть БСК Москвы, являющаяся ответвлением питерской компании БСК) и до этого, кстати, имела прекрасную репутацию на строительном рынке, создав несколько крупных объектов в Санкт-Петербурге и развернув широкую деятельность в столице.

Вторым строительным объектом стало новое здание, построенное БСК-М на месте аварийного дома на Чаплыгина, 20/10, где раньше располагалось наше актерское общежитие. В разное время там обитали только что принятые тогда в труппу Володя Машков, Женя Миронов, Андрей Смоляков, Ольга Блок-Миримская, Виталий Егоров, Сергей Угрюмов. К сожалению, для возведения нового здания театра на Чаплыгина, 20/10 было слишком мало места.

Мы довольно долго обсуждали, что же можно построить на данной территории, а потом меня просто озарило: это же идеальное место, где можно разместить детскую театральную школу-пансион для ребят, закончивших девять классов! Если выражаться по-старому, мы задумали основать там актерское ПТУ. Строить школу где-то на выселках самим же оказалось дороже – потери времени были бы неимоверными.

Между Правительством Москвы и БСК-М был подписан контракт, в результате реализации которого два строения – детская театральная школа-пансион на Чаплыгина, 20/10 и художественно-производственные мастерские в Ижорском проезде – отходили городу для их дальнейшей передачи театру в оперативное управление.

Строительные работы продолжались и на Чаплыгина, и в Ижорском ни много ни мало пять лет. Последняя сложность заключалась в том, что БСК-М не могла потратиться на внутреннее обустройство, то есть на оборудование школы и мастерских, что называется, «под ключ». Более четверти миллиарда рублей на эти цели предоставило Правительство Москвы. Наполнение оборудованием и всяческие доводки шли вплоть до конца 2011 года, когда наконец Московский театральный колледж при Театре Олега Табакова и художественно-производственный комбинат не были укомплектованы окончательно.