Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

— Или Ленин поставит меня к стенке, или я его!

Савинков — это реальная сила, — приходит к такому выводу Моэм. Помимо воли и компетентности, Савинков обладал еще и высоким постом: был управляющим военного министерства и товарищем военного министра (военным министром был сам премьер Керенский).

В своих «Записных книжках», изданных в 1949 году, Моэм вспоминал о Савинкове:

«До революции он возглавлял террористов. Разработал и осуществил убийство Плеве и великого князя Сергея. Полиция охотилась за ним, и он два года жил по британскому паспорту. В конце концов его настигли в гостинице. Отвели в столовую, где ознакомили с сутью дела. Савинкову сказали, что он может просить все что угодно. Он попросил содовой и папирос. Принесли содовую, и офицер, командовавший солдатами, производившими арест, вынув папиросу из портсигара, кинул ее Савинкову. Савинков взорвался. И швырнул папиросу в лицо офицеру со словами: “Не забывайте, что я такой же дворянин, как и вы”. Пересказывая мне этот эпизод, он посмеивался. И я еще более утвердился во мнении, что люди, волнуясь, говорят точь-в-точь как в мелодрамах. Вот почему лучшие писатели так недостоверны.

Я спросил, что он чувствовал, когда его арестовали, испытал ли он страх.

— Нет, — сказал он. — Я же знал, что раньше или позже все этим кончится, и когда меня арестовали, я, как ни странно, испытал облегчение. Не забывайте, я жил в чудовищном напряжении, и силы мои были на исходе. Помнится, первая моя мысль была: теперь я смогу отдохнуть.

Его приговорили к смерти, он ожидал казни в севастопольской тюрьме. Мне рассказывали, что своими зажигательными речами он распропагандировал тюремщиков, и они дали ему убежать; я спросил его, правда ли это. Он рассмеялся. На самом деле история была далеко не столь романтичная. Поручик, начальник тюремной охраны, сочувствовал революционерам, и товарищи заставили его устроить Савинкову побег. План побега был донельзя прост. Поручик дерзко вошел в камеру Савинкова, велел вывести заключенного и сказал, чтобы тот следовал за ним. Часовые, видя, что Савинков идет за офицером, не остановили его, и так они очутились на улице. Дошли до порта, сели в заранее заготовленную шлюпку и пустились в плавание по Черному морю. Несмотря на то, что сильно штормило, они за четыре дня доплыли до Румынии. Оттуда Савинков перебрался во Францию, жил в Париже, на Ривьере, затем разразилась революция, и он смог вернуться в Россию.

Чтобы организовать и совершить эти убийства, сказал я, несомненно, нужна невероятная смелость.

Он пожал плечами:

— Отнюдь нет, можете мне поверить. Дело как дело, ко всему привыкаешь».

Моэм был свидетелем того, как твердо проявил себя Савинков во время так называемого корниловского мятежа: настоял на введение войск из Финляндии в Петроград для наведения порядка и стабилизации ситуации в городе. Энергичность, решительность, жесткость Савинкова в этой ситуации Моэм подробно описал в своих шифровках в Лондон. Он предложил делать ставку на Савинкова. Центр дает Соммервилю разрешение на вовлечение Савинкова в свою работу.

Моэм увлечен своей работой в России. Входит в контакт с ан глийским нелегалом в Петрограде. Тот помогает с вербовкой агентуры. Осведомители снабжают Моэма информацией и облегчают его потайной пояс с фунтами стерлингов: деньги быстро разлетаются. Что ж, за ценные сведения надо платить Уильям Вайзман доволен Моэмом, он отправляет в Форин Офис шифровку следующего содержания:

«Я получил интересную телеграмму от Моэма из Петрограда. Он послал агента в Стокгольм и в Финляндию для сбора информации, и тот сообщает о секретной договоренности между Финляндией и Швецией о присоединении к Германии с целью захвата Петрограда. Правительство ежедневно меняет свое мнение о переезде в Москву… Керенский теряет популярность, и сомнительно, чтобы он удержался. Убийства офицеров продолжаются. Казаки планируют мятеж. Сепаратного мира не будет, но будет хаос и пассивное неповиновение на русском фронте. Моэм спрашивает, может ли он работать с офицером британской разведки в Петрограде, чтобы помогать друг другу и избегать путаницы. Я не вижу препятствий этому… Я считаю, что Моэму для безопасности следует хранить свои шифры и бумаги в посольстве. Он очень благоразумен и не скомпрометирует их… В любом случае я сообщу ему, что вы заинтересованы в его информации».

В сентябре Моэм присутствовал на нескольких заседаниях Демократического совещания в Александрийском театре, где выступали представители всех политических партий и общественных организаций России. Он вспоминал:

«Ораторы говорили очень долго. Заседание, назначенное на четыре, началось лишь в пять и продолжалось чуть ли не до полуночи. За это время выступило всего пять человек, речи были примерно одной продолжительности. Ораторы говорили очень быстро, пылко, но однообразно; все были убийственно серьезны и не пытались оживить речь ни занимательной историей, ни шуткой; они даже не давали слушателям передохнуть, приведя простой факт, а ограничивались общими фразами и призывами; все речи были, в сущности, пустой болтовней».

Постепенно Моэм приходит к выводу: болтуны все-таки не все, опираться надо на меньшевиков. Моэм информирует своего шефа о влиятельности и реальном политическом потенциале этой партии. На основе информации, полученной от агента Соммервиля, Уильям Вайзман шлет в Форин Офис докладную записку, в которой говорит о необходимости создания нового подразделения в структуре разведки:

«Отдел № 3 должен будет поддерживать умеренную социалистическую партию, известную как меньшевики. Эта партия является противником большевиков, или экстремистов, и выступает за реорганизацию армии и энергичное ведение войны. Однако она абсолютно либеральная и даже социалистическая по своему характеру. Но она выделяется своим антипруссачеством. Этот отдел будет выпускать фронтовую газету для распространения среди солдат в целях противодействия очень опасной газете большевиков, которую они там сейчас издают».

С помощью британского нелегала и своих сторонников глубоко вошедший в курс дел Моэм все увереннее и энергичнее готовит заговор с участием крупных чиновников, депутатов и военных высокого ранга. Масарик говорит ему, что сформированный им из пленных военнослужащих австро-венгерской армии Чехословацкий корпус готов поддержать заговор против сторонников выхода России из войны.

В октябре 1917 года Моэм завершил свою работу по созданию подпольной организации и отправил в Лондон зашифрованный план «наведения порядка» в России. Моэм писал позже, что план был принят, одобрен, готовились финансовые средства для его реализации. Но дело буксовало. Активность Моэма, решительность Савинкова, полная боевая готовность руководителей Чехословацкого корпуса и других участников заговора — все это натыкалось на неясную позицию Керенского. Он союзник Британии или противник? Почему он игнорирует сведения о том, что Ленин — германский шпион? Он за продолжение войны или против? И что за странная двойственная позиция Керенского: военные действия должны быть продолжены, но Россия может сражаться только при условии пересмотра Антантой целей войны, отказа от аннексий и контрибуций? О каком пересмотре может идти речь, когда надо совместными усилиями добивать общего врага? Большевики усиливаются. Кто может возглавить Россию, если свергнуть Керенского?