Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

На провокационный вопрос Нормана Шерри, что бы он сделал, узнав, что Филби — предатель, Грэм, смеясь, ответил: «Наверное, по-дружески дал бы ему возможность в двадцать четыре часа удариться в бега, а потом сразу донес бы на него».

В повести «Третий» непростые чувства, которые одолевают персонажей книги Холли Мартинса и Гарри Лайма (один из них, осуждая преступную деятельность своего друга, при этом клянется ему в преданности), — это суть отношений Филби и Грина. Как справедливо отмечает Шелден, «Грин не мог совершить предательства по отношению к Киму Филби, однако всю оставшуюся жизнь размышлял над беспокоившей его дилеммой».

В 1944 году роман Грина с разведкой был завершен. После войны он работал репортером в горячих точках. Потом полностью отдался писательскому ремеслу. Грэм Грин — писатель для всех: его книги можно увидеть в руках и непритязательных читателей, и интеллектуалов. Его закрученные сюжетные конструкции насыщены рассказами о колесиках, винтиках, приводных ремнях, шестеренках и пружинах шпионажа.

Но есть особая книга в его писательском послужном списке. Это предназначенный британским десантникам справочник «Кто есть кто» о немецких агентах на Азорских островах, изданный тиражом всего двенадцать экземпляров. Примечательно, что автор дополнения к справочнику — Ким Филби.

В феврале 2017 года немецкая газета «Бильд» опубликовала фрагменты рассекреченных документов из архива Федеральной разведывательной службы Германии (BND). Эта публикация стала сенсацией. Оказывается, на советскую военную разведку работали мировая кинозвезда Марика Рёкк и ее муж, известный режиссер Георг Якоби.

Да, это та самая Марика Рёкк, фильм «Девушка моей мечты» с участием которой Штирлиц смотрел, ожидая встречи со связником. Теперь есть основания предполагать, что этот эпизод Юлиан Семенов не случайно вставил в сценарий «Семнадцати мгновений весны». Однако впрямую раскрыть ценного агента он не имел права. Разумеется, не могла сделать этого и сама Марика Рёкк. В книге воспоминаний «Сердце с перцем» она не только ни словом не упомянула о своей разведдеятельности в пользу СССР, но и всячески подчеркивала свою аполитичность в годы войны.

Но так ли обстояло дело на самом деле? Ведь слухи о сотрудничестве Марики Рёкк с советскими секретными службами ходили в послевоенной Германии.

После публикации в «Бильд» и на основании собранных по крупицам свидетельств из мемуаров можно попробовать реконструировать некоторые эпизоды из ее жизни.

1939 год. В зале приемов новой имперской канцелярии играет скрипичный октет. Слышатся сдержанные реплики, негромкий женский смех, благородный перезвон хрустальных бокалов. Проворные руки официантов в белых перчатках почему-то напоминают Марике небольших шевелящихся спрутов. Может быть, она видела таких в своем египетском младенчестве, когда семья выезжала к морю и мать катала малютку в коляске вдоль берега? Нет, это, скорее всего, просто нервы шалят. Ведь Марика здесь впервые. Причем одна. Георга не пригласили, наверняка потому что он все еще не стал ее официальным мужем.

Сегодня она в тревожном одиночестве — и не где-нибудь, на светском приеме по приглашению самого фюрера, которому так понравился фильм с ее участием. Фильм с довольно простеньким сюжетом, в основе которого история женской ревности… Но, похоже, Адольфа Гитлера заинтересовала вовсе не сама эта душещипательная история.

Накануне утром в квартире Марики Рёкк раздался телефонный звонок. Она недавно встала, пила кофе из тонкой китайской фарфоровой чашки, рассеянно поглядывала в окно на озаренные солнцем и сверкающие берлинские крыши. Ей нравилась эта квартира, и вообще настроение было приподнятое — вот уже четыре года она продлевает контракт с киностудией UFA, фильмы с ее участием пользуются успехом, она знакома с немецкой элитой. За несколько лет она превратилась из рядовой актрисы оперетты и мюзик-холла в кинозвезду германского рейха. Наверное, она — тайная мечта многих тысяч, нет — десятков тысяч мужчин! Пресса ее преследует, надоедает, лезет с бестактными вопросами и шипящими, слепящими и дурно пахнущими магниевыми фотовспышками. Она зарабатывает хорошие деньги. Это все называется — успех.

Телефон продолжал звонить. Марика подняла черную тяжелую эбонитовую трубку, продолжая держать в другой руке кофейную чашку. Но ей пришлось присесть на край постели и поставить чашку на тумбочку у кровати. Она была взволнована — звонили из канцелярии Адольфа Гитлера.

— Фрау Рёкк, — звучал в трубке уверенный голос адъютанта Гитлера, — у меня почетное поручение. Фюрер просит вас принять участие в официальном приеме в Имперской канцелярии, который состоится завтра в девятнадцать часов. Там будут и другие деятели нашего кинематографа и театра. Фюрер высоко оценил фильм «Хелло, Жанин!» и будет рад познакомиться с вами лично. Вы слушаете меня?

— Да-да, — подтвердила Марика. — Это очень приятное и лестное для меня приглашение…

— В шесть часов у вашего подъезда вас будет ждать машина. Ее номер…

И вот она мчится в автомобиле по берлинским улицам в новую Имперскую канцелярию, где фюрер собирает цвет киномира UFA и Венской киностудии, высших офицеров, промышленников, банкиров.

Чтобы попасть в зал приемов, нужно было выстоять длинную очередь. Приглашенных встречали в дверях Гитлер и Геббельс. Гитлер был в черном фраке и белой манишке, Геббельс — в сером полосатом костюме: у обоих на лацканах поблескивали нацистские значки.

Каждого из пришедших хозяева вечера одаривали рукопожатием. Но перед этим гости приветствовали руководителей рейха традиционным нацистским жестом: мужчины — взмахом вытянутой руки, после чего ее пожимали Гитлер и Геббельс, а женщины поднимали руку, согнутую в локте, после чего и им полагалось рукопожатие.

Когда стала приближаться очередь Марики, она занервничала. Но не от того, что стоявшие в дверях руководители рейха смущали ее, а потому что вдруг почувствовала некий диссонанс: ее элегантное с блестками платье никак не согласовывалось с нацистским приветствием. Ей, человеку со вкусом, показалось это сочетание странным, неуклюжим, нелепым.

И поэтому, оказавшись перед Гитлером, она вдруг неожиданно для себя сделала книксен. Дальше последовало то, чего многие в зале не ожидали.

Фюрер улыбнулся Марике Рёкк и приветливо произнес:

— А вот и наша маленькая венгерка!

После чего поцеловал ей руку, чуть кольнув усами нежную кожу.

Марика была поражена. Фюрер поцеловал ей руку! Даже не верится…

Если бы Марика не была так поглощена своими переживаниями в этот момент, она могла бы заметить холодное напряжение в глазах тех, кто стал свидетелем этой сцены. Такое внимание со стороны фюрера к 26-летней артистке не могло не вызвать зависть многих.