Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Марика молча слушала.

— Дорогая, есть люди, которым не нравится то, в какую сторону идет Германия. Им не нравятся те, кто пришел к власти. Они хотят перемен.

— Георг, а мы тут при чем?

— Мы с тобой… и ты в первую очередь… бываешь в высших кругах, общаешься с большими людьми. Те, кто хочет добра Германии, просили меня… не смотри на меня так удивленно… просили меня делиться с ними информацией, которая недоступна ни прессе, ни тем более рядовым обывателям. Это поможет выправить ситуацию в стране и Европе. Понимаешь, о чем я?

Марика остановилась и пристально посмотрела в лицо Георга:

— Ты не шутишь?

— Нет. И еще хочу заметить: меня, в отличие от тебя, редко приглашают на светские рауты. И мы с тобой пока не муж и жена официально. Уверен, что, даже когда мы оформим наш брак, меня особо звать не будут. Так что вся надежда на тебя.

— Я боюсь, Георг, — чуть слышно после паузы произнесла Марика.

— Все очень просто. Ты будешь рассказывать мне о том, что слышала и видела, а дальше — моя забота. Ты вне зоны риска.

— …Хорошо.

Через несколько дней по длинной цепи в Москву поступила важная информация о новом агенте. Марике Рёкк был присвоен псевдоним «Илона».

Весной 1942 года первые полосы берлинских газет радостно сообщали с витрин киосков и лотков: «В Германию едет знаменитая актриса Даниэль Дарье с делегацией французских киноартистов». Марика сидела в тени парковых деревьев с возрождающимися после зимы робкими нежными листиками и любовалась портретом любимой актрисы в газете. Марике особенно нравилась французская звезда в комедии «Первое свидание».

По случаю приезда французской делегации Геббельс решил устроить прием в Министерстве пропаганды. Он сам позвонил той, что посмела так тонко надерзить ему в зале мюнхенского ресторана:

— Фрау Рёкк, здравствуйте.

— Добрый день, господин министр.

— Я был бы рад, если бы вы спели одну из ваших замечательных песен завтра на приеме в министерстве. Это моя просьба к вам, дорогая Марика.

Марика Рёкк поморщилась, такое обращение ей показалось фамильярным. Но выказывать недовольство или возражать было нельзя.

— Господин Геббельс, я в неважной форме…

Геббельс засмеялся:

— Звезде вашего уровня по статусу положено капризничать. Но я буду настаивать. Я подумал, что лучше всего подойдет шлягер «Когда приходит молодой мужчина». В меру весело, пикантно и — прекрасная мелодия.

— Я буду сильно волноваться, — из последних сил пыталась сопротивляться Марика и попала в ловушку. Геббельс неожиданно предложил, а по сути, приказал:

— А мы сначала порепетируем. У меня дома. Я вам по-аккомпанирую. Ноты мне доставят уже сегодня. Не надо волноваться, дорогая Марика. Жду вас завтра, — в голосе его смешались настойчивые и нежные нотки.

И вот она готовится к репетиции, а аккомпаниатором у нее будет сам рейхсминистр.

Разумеется, как обычно, приглашение на прием Марика получила одна, без Георга. Тем более — приглашение репетировать в квартире Геббельса.

Предчувствие не обмануло Марику — Магда Геббельс с детьми уехала в загородный дом. Ситуация назревала пикантная. Идиллическая картина — поющая кинозвезда и сидящий за роялем министр — сменилась мизансценой, о которой Марика Рёкк никогда не упоминала ни в своих мемуарах, ни в многочисленных интервью. Но многое позволяет предположить, что в тот день отношения Марики Рёкк и Йозефа Геббельса перешли на новую стадию. Да и секретарь и референт по печати Геббельса Рудольф Земмлер в своих воспоминаниях говорит о близких отношениях министра пропаганды и некой кинозвезды — деликатно, не раскрывая имени, которое, впрочем, легко угадывается.

…Геббельс настойчиво навязывал немецким актерам роли в пропагандистских фильмах, часто пропитанных антисемитизмом. Если кто-то отказывался сниматься, он вызывал ослушника или ослушницу к себе в министерский кабинет, начинал намекать на возможность отправить актера или актрису в концлагерь или на фронт…

«Хорошо, что я избежала этой участи, — вероятно, думала Марика. — Снимаюсь в веселых комедиях и мюзиклах. Недаром я любимица… а теперь уже — и любовница Геббельса. Главное — не говорить Георгу, раз уже так получилось… А рассказывать ему только то, о чем он просит».

Через два месяца после «репетиции» Марика Рёкк узнала, что Геббельс приказал арестовать кинорежиссера Герберта Зельпина. Наутро Зельпина нашли висящем в петле в тюремной камере. Это очень походило на убийство.

И тогда Марика окончательно решила не отказываться от встреч с Геббельсом. Она уже понимала, что от нее многое зависит. И, конечно же, она хотела продолжать сниматься в кино. Эти два мотива не противоречили, а дополняли друг друга.

Знала ли Марика Рёкк, что работает в конечном итоге на СССР? Однозначного ответа нет. Возможно, она была уверена, что поставляет информацию англичанам или американцам. Но вот что с уверенностью можно сказать, так это то, что у Марики были симпатии к русским и к России.

Подростком она узнала историю, которая касалась ее семьи и России. Накануне Первой мировой войны Рёкки жили в Каире, где Эдуард заключил выгодный контракт с английской фирмой, занимавшейся архитектурными проектами. В то время будущая звезда экрана, утопающая в розовых кружевах, которыми была украшена ее детская коляска, только начинала познавать мир и себя. В семье был достаток, жили в небольшой, но уютной и удобной квартире. Внезапно идиллия прервалась: грянула война, и отца призвали в армию, а семья возвратилась в Венгрию.

Отца, как опытного специалиста, определили командиром в строительную часть. Там трудились, в числе прочих, нижние чины русской армии, около ста человек. Эдуард Рёкк относился к ним гуманно, пленные называли его в своей среде «добрый командир» и даже иногда так обращались к нему. Но другие начальники, от которых зависела жизнь пленных, были далеко не так добры. Россиян плохо кормили, хлеб им выдавали испорченный, обросший пятами плесени. Тяжелая подневольная работа, плохое питание, почти тюремный быт и истерзанные нервы пленных сделали свое дело: русские подняли бунт и избили одного из охранников, который умер в лазарете.

По суровым законам военного времени было приказано расстрелять зачинщиков. Но Эдуард Рёкк, с мнением которого считались, стал на их защиту. Он убедил своих начальников в том, что пленных довели до бунта невыносимые бытовые условия, а убийство охранника не было задумано, виной этому ход событий. Восставших наказали, но сохранили им жизни.

…Эта история чудом аукнулась в жизни Марики во время другой мировой войны — Второй. Когда в феврале 1945 года советские войска вошли в Будапешт, брат Марики, Эди, лежал в больнице. Один пожилой русский офицер живо отреагировал на услышанное им от врача сочетание имени и фамилии — Эдуард Рёкк.