Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

И. Монтегю, капитан-лейтенант.

31.3.43 г.»

Через месяц, 30 апреля 1943 года, тело в форме морского офи цера доставили на британской подводной лодке «Сераф» к испанскому берегу около Уэльвы. Чтобы поддержать легенду, англичане обратились в МИД нейтральной Испании с просьбой вернуть тело британского офицера, якобы погибшего в результате авиакатастрофы. В газете «Таймс» была опубликована заметка о гибели офицера и названо его имя: W. Martin. Оно значилось в списке погибших в реальной катастрофе.

Испания была наводнена агентами Шелленберга. Через две недели фотокопии содержимого портфеля были положены на стол Гитлеру. Фюрер прочел в записке с грифом «Лично и совершенно секретно» о том, что союзнические войска собираются вторгнуться в Грецию и Сардинию.

А 9 июля 1943 года началась высадка союзников в Сицилии. Немцы оказались к этому не готовы. Черчилль потом удовлетворенно подтвердит: «Тот “мясной фарш” они все-таки проглотили».

Одним из «кулинаров», готовивших рецепт этого «блюда», был Ян Флеминг.

Дональд Маклахлан свидетельствует в своих воспоминаниях: «Годфри при участии своего помощника Флеминга взял на себя инициативу разработки и проведения многих агентурно-диверсионных операций с целью, например, лишить Германию поставляемой ей Швецией железной руды, или блокировать реку Дунай, или вывести из строя нефтеперерабатывающие предприятия в Румынии».

Главной задачей еще одной операции — «Голден ай» («Золотой глаз»; позже это название писатель Флеминг использует для одной из своих книг и так же назовет свою виллу на Ямайке) было сохранение рабочей структуры английской разведки в Испании в том случае, если страну захватят немцы. Над разработкой «Золотого глаза» Флеминг корпел вместе со знаменитым Кимом Филби.

Следующей разработке Флеминга было дано громкое кодовое название — операция «Жестокость». Задача состояла в том, чтобы выкрасть с немецкого военного корабля шифровальную машинку «Энигма» с набором кодов.

Флеминг предложил поймать немцев на живца, устроив на воду в проливе Ла-Манш, неподалеку от корабля ВМФ Германии, якобы вынужденную посадку немецкого бомбардировщика. «Чтобы получить доступ к “Энигме” военно-морского флота Третьего рейха, нужно ее выкрасть с немецкого военного корабля. С этой целью туда должен попасть наш человек, который спасется с горящего сбитого самолета, — окровавленный, в немецкой униформе», — излагал Флеминг свой план в служебном рапорте.

План операции «Жестокость» получил одобрение. Был подготовлен трофейный бомбардировщик «Хейнкель», подобран экипаж из знающих немецкий язык англичан. Но в самый последний момент случилась осечка: германский корабль неожиданно изменил курс, и операцию пришлось отложить. А потом ее и вовсе отменили.

Немецкие шифровальные коды были захвачены англичанами позже. Это позволило союзникам по антигитлеровской коалиции отслеживать субмарины нацистов и обеспечило им перевес в сражении за Атлантику.

Многие факты о деятельности Флеминга в годы Второй мировой войны до сих пор засекречены. Известно лишь, да и то в общих чертах, что он координировал работу с американскими союзниками, руководил освобождением норвежских военнопленных из плавучей тюрьмы, участвовал в поисках секретных немецких лабораторий, участвовавших в изготовлении самолета-снаряда «Фау», был нелегалом в оккупированной Франции. В прессе появлялись сообщения — чему, правда, никаких подтверждений нет, — что он участвовал в эвакуации короля Албании и в похищении Мартина Бормана…

Но точно известно, что Флеминг причастен к созданию американских спецслужб: он составлял устав Управления стратегических служб (предшественника ЦРУ), курировал спецшколу по подготовке разведчиков.

Когда война закончилась, Флеминг стал терять интерес к работе в разведке. В 1946 году он вышел в отставку. Незадолго до этого он побывал на Ямайке, и ему так понравилось на чудо-острове, что он купил там поместье, назвав его «Золотой глаз», и решил полностью отдаться литературному творчеству. Благо, что впечатлений у него накопилось много. Так начался новый этап его жизни — и вскоре книгами Яна Флеминга про Джеймса Бонда стали зачитываться во многих странах мира.

«... В сценариях есть и исковерканный русский язык, и многочисленные элементы “клюквы” (самовары, бороды), и т. п. искажения советской действительности… и преувеличение роли Америки и симпатии к Америке в советской жизни (М.И. Калинин в фильме “Миссия в Москву” курит только американские папиросы)», — читала представленную ей служебную записку Лидия Кислова, ответственный работник Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС).

Да, пожалуй, она была согласна с главной мыслью автора записки, своего подчиненного: американцам, которые снимают картины об СССР, трудно разобраться в нашей жизни, ведь они не знают настоящих советских людей, их быт, привычки, психологию. Надо что-то предпринять. Тем более сейчас, когда идет война и американцы — наши союзники…

На основе этой служебной записки в марте 1943 года Лидия Кислова доложила о проблеме «киноклюквы» заведующему отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) Георгию Александрову (однофамильцу знаменитого режиссера). В ЦК живо откликнулись и приняли решение: направить в США в качестве уполномоченного Комитета по делам кинематографии Михаила Калатозова, к тому времени уже знаменитого советского режиссера.

Длинным трудным путем — через азиатскую часть России, потом через Аляску, отправился в Калифорнию Михаил Калатозов. С собой он вез киносценарии, которые собирался предложить американцам, и проекты по обмену фильмами. Главной же его задачей считалась пропаганда советского кино.

Странным в этом контексте может показаться то, что случилось вскоре после того, как Калатозов и его возлюбленная Елена Юнгер (а по документам — жена) арендовали дом в Лос-Анджелесе.

Ночью Калатозов проснулся от глухого стука. В неясном свете луны за стеклянной дверью балкона на первом этаже маячила фигура человека.

— Что вам нужно? — взволнованно спросил Калатозов.

Елена испуганно села в кровати, схватила трубку телефона, начала набирать номер полиции. Но в этот момент за стеклом раздался голос управляющего домом. Да, это был его итальянский акцент.

— Умоляю, не звоните в полицию! — взволнованно просил он.

Через минуту итальянец, закутанный до самых глаз шарфом, стоял перед Калатозовым и Юнгер.