Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

Встретились в Нью-Йорке два друга-эмигранта, люди почтенного возраста — учёный и литератор. Встречаться удаётся им не слишком часто: учёный профессорствует, литератор-публицист пишет статьи, активно печатается. Да и живут они в разных городах. Но вот, слава Богу, встретились. Отобедали, поговорили о жёнах, детях, внуках. А затем, как это ведётся в эмигрантских застольях, заговорили о… Догадались? Правильно! Заговорили о они о прошлом и будущем России. А немного погодя перешли на другую столь же волнующую тему. Какую? Догадайтесь…. Совершенно верно! Заговорили они об истоках и сущности антисемитизма.

Тут я должен остановиться и открыть нашим уважаемым читателям маленький секрет: два вышеназванных собеседника — это я, Марк Поповский, и Арон Каценелинбойген из Пенсильванского университета в Филадельфии. Ту беседу я, с разрешения Арона, записал. Мысли этого нестандартного человека могут, как мне кажется, заинтересовать нашего читателя. Но сначала коротко о моём друге.

Учёный-экономист, Арон Каценелинбойген из числа вундеркиндов: в 14 лет окончил десятилетку, в 18 получил диплом Государственного экономического института. Хотя год на дворе стоял печально памятный 1946-й, одарённого юношу с труднопроизносимой фамилией в аспирантуру всё-таки приняли. Но затем пошли годы ещё более мрачные. Диссертацию на степень кандидата наук Арон писал трижды. Две диссертации завалили. Одобрена была только третья. И тем не менее к началу 70-х Каценелинбойген уже доктор экономических наук и возглавил Отдел сложных систем в высокопочтенном научном учреждении — Центральном экономико-математическом институте Академии Наук СССР. Одновременно читал он лекции в Московском Университете. Но продвинуть свои экономические идеи ему на родине так и не удалось.

Сейчас бывший советский экономист обучает американских бизнесменов и особо одаренных американских студентов. В эмиграции у него вышло десять книг. Казалось бы, чего ещё желать? Вершина! Но Каценелинбойген — не просто специалист в какой-то области науки. Его творческие интересы фантастически разнообразны. Наряду с лекциями по экономике он читает курс эстетики, теорию красоты. Более того, он считает экономику и эстетику сферами знания весьма близкими. Одна из его книг так и называется "Эстетический метод в экономике" (1990). Из-под пера профессора Каценелинбойгена вышел также труд, в котором автор анализирует Тору (Пятикнижие Моисеево). Затем в печать пошла книга, в которой учёный-экономист выдвинул оригинальную теорию происхождения… рака. Медики и биологи, которым он излагал свою точку зрения на биологическую суть этого человеческого страдания, не нашли в его рассуждениях никаких логических и фактологических ошибок.

Я не назвал здесь и малой доли интересов моего друга. Но и того, что здесь перечислено, достаточно, чтобы понять: Арон Каценелинбойген — один из тех, кем эмиграция наша может с полным основанием гордиться. Не сомневаюсь, что гордиться этим блистательным современником в свой черёд будет и наша родина. Но лишь тогда, когда там научатся уважать и ценить личность.

Вернёмся, однако, к нашей с Ароном беседе на тему:

Дела российские.

Марк Поповский: Мне кажется, дорогой Арон, что предсказать судьбу России в недалёком, да и в далёком будущем в общем не так-то и трудно. Страна эта веками сохраняла одно и то же политическое лицо. В ней столетиями поддерживался авторитарный режим, имперская политика и государственная идеологичность. К этим вечным своим ценностям Россия непременно постарается вернуться.

Арон Каценелинбойген: Вы правы, перечисленные вами принципы вот уже семьсот лет сопровождают историю страны. Ленин и Сталин мало в чём уклонились от политики Ивана Четвёртого (Грозного) или Петра Первого.

М.П.: И Ленин тоже? Он ведь как будто более всего помышлял о мировой революции.

А.К.: Помышлял, но с одним условием, что революция эта пойдёт под эгидой России. Слабость Временного правительства привела к расколу страны. Даже Калужская губерния в 1918 году заявила о своей независимости. Но к 1922 году Красная армия захватила все территории, пытавшиеся обрести независимость, включая Украину, Кавказские и среднеазиатские республики. Империя восстановилась.

М.П.: Но ведь Ленин воздержался от захвата западных территорий: Прибалтики, Бессарабии, Финляндии.

А.К.: Правильно, но и в этом таились имперские планы Ильича. Ленин после революции и успехов в гражданской войне, вкусив власть лидера России и Коминтерна, всё более дорожил целостностью родной империи и её расширением. Возможно, он уступил западные территории России, дабы прикрыть планы России способствовать в будущем революциям на Западе. Сталин, который провозгласил возможность "победы социализма в одной, отдельно взятой стране", ещё в большей мере обнажил ленинские замыслы. Затем он начал их осуществлять, доведя Россию до ранее невиданной по территории и мощи державы и мечтая даже стать императором мира. Так наши вожди вернулись к царским традициям.

Надо, однако, отметить: не все российские правители видели себя на троне одинаково. Для сохранения идеального имперского режима в разное время использовались то жёсткие, то гибкие методы. Иван Грозный, Петр Первый и Сталин — носители жёстких приёмов управления, Александр Второй и Николай Второй ориентировались на политическую гибкость. При последнем императоре возникла Дума, появилась многопартийность, ослабела цензура, открылись границы. Я вижу в Горбачеве вариант типа Николая Второго. Он тоже попытался сохранить империю гибкими методами. Но такие приёмы, с которых Горбачев начал своё правление, как правило, к сохранению страны не ведут. Гибкость при таких целях, как правило, ведёт к анархии, а анархия в нашей стране заканчивается тем, что всё возвращается на традиционно жестокий путь. Так что предсказание ваше достоверно. Но не исключено, что новые свежие идеи выведут страну на какой-то новый путь. Правда, пока таких идей я не вижу…

М.П.: Российская ситуация сегодня отражает, как мне кажется, всеобщую всенародную жажду "сильной руки". Таково естественное желание общества, уставшего от нищеты, всеобщей уголовщины и безответственности властей. Народ России в прошлом всегда почтительно относился к "строгому хозяину". Теперь они видят в "хозяине” надежду на лучшую жизнь и довольно настойчиво добиваются осуществления этой надежды. Свобода личности — не наш российский идеал.

А.К.: Да. неуважение к личности, к интеллигенту, желание иметь над головой "настоящего хозяина" — традиционно для отечества. Большинство граждан действительно настроено ныне на имперский режим. Но не станем забывать, что во всяком обществе, а в Российском особенно, есть, пусть и небольшая, но активная и независимо мыслящая творческая часть. Именно от неё, от этой части интеллигенции, я ожидаю новых идей. Правда, уже дважды, в марте 1917-го и в конце 80-х и начале 90-х годов XX столетия эта категория дорывалась до власти, но новых идей с собой так и не принесла. Более того, появление таких людей в "коридорах власти" бросало страну в состояние анархии. Беда опять-таки в традиционном для России непонимании ценности нестандартных идей, что в свою очередь связано с непониманием личности.